Андрей Калиниченко - В небе Балтики

Воздух снова прочертили огненные пунктиры. Один из них метнулся к соседнему самолету — тот вскоре загорелся.

Постепенно пламя охватило всю машину. Она шла со снижением, оставляя позади густой шлейф дыма. К горлу подступил комок горечи и злости. Руки словно одеревенели на штурвале. А "пешка" пылающим факелом неслась к земле. Удар — и в воздух взметнулся сноп огня и дыма.

Какая нелепая потеря. Не уберегли пикировщика наши истребители, прозевали врага. Не успел я собраться с мыслями, как в небе мелькнула новая огненная трасса. За ней пронеслась вторая. А третья — впилась в самолет Григория Буланихина. В этот раз он выполнял задание с другими штурманом и стрелком-радистом. Но экипаж тут не виноват. Атаки "фокке-вульфов" оказались внезапными и стремительными. Опять истребители прикрытия не справились со своей задачей. От меткой пулеметной очереди Пе-2 загорелся. Сбить пламя скольжением летчику не удалось. Покинув строй, самолет резко пошел вниз, к Ладоге. Вскоре над озером, примерно на высоте шестьсот метров, раскрылся белый купол парашюта.

Кому-то из экипажа удалось спастись. А пикировщик, свалившись на крыло, врезался в воду.

Фашисты, ободренные успехом, набросились на самолет Майорова. Но летчик разгадал намерение, вовремя сманеврировал и поставил "фокке-вульфов" в трудное положение. Гитлеровцы попытались повторить атаку, но, встреченные пулеметным огнем штурмана и воздушного стрелка-радиста, быстро отвалили в сторону. Пока они раздумывали, как лучше подойти к "Петлякову", сверху их атаковали два "яка" из группы прикрытия. Один "фокке-вульф" загорелся. Увидев "яков", вражеские истребители поспешили выйти из боя.

Уже на земле я узнал, что с задания не вернулись экипажи Николая Колесникова, Льва Арансона и Григория Буланихина. Все они были опытными летчиками, совершившими по нескольку десятков боевых вылетов. Даже не верилось, что так могло случиться.

Вечером Раков подробно разобрал причину потери трех экипажей. Зная, что над Синявино нашей авиации стало больше, некоторые авиаторы стали вести себя в воздухе слишком самоуверенно, беспечно. Нередко они забывали об элементарной осмотрительности.

— Помните, товарищи, — сказал в заключение Раков, — нужно постоянно следить за воздухом, искать врага, упреждать его удары. Когда вы встречаетесь с ним лицом к лицу, у вас есть возможность и для принятия правильного решения, и для проявления своего мастерства. А если вы окажетесь спиной к нему и подвергнетесь внезапному нападению, то станете просто мишенью.

Нелегко давалась наука побеждать. Разборы боевых вылетов, разумеется, обогащали нас знаниями. Но мало только знать, нужно еще и уметь. Необходимые навыки мы приобретали в процессе практики. Развивали и тактическое мышление, которого многим еще недоставало.

Что же произошло в небе над Синявино? Об этом стало известно на следующий день. Нам сообщили, что Колесников на подбитой машине сел на соседнем аэродроме. Туда срочно вылетела группа техников и механиков. Через день экипаж на отремонтированном Пе-2 возвратился в полк. Пока летчик заруливал "пешку" на стоянку, там собрались люди. Первым вылез из кабины воздушный стрелок-радист Иван Алейников, потом штурман Михаил Суханов, последним Николай Колесников.

— Что случилось? — спросил Васянин, пожимая летчику руку.

— Подбили над целью, пришлось садиться на другом аэродроме, — нехотя отозвался Колесников. Он не любил рассказывать о себе, считал это бахвальством. Даже на вопрос своего близкого друга Юрия Кожевникова уклончиво ответил:

— Ничего особенного.

Только за ужином, когда нервное напряжение у Николая немного спало, мы узнали некоторые подробности этого полета...

При подходе к цели Колесникову удалось благополучно преодолеть несколько мощных огневых заслонов вражеской зенитной артиллерии. Вдруг самолет вздрогнул, слегка качнулся, и, оглянувшись, штурман Суханов увидел позади узкую белую полосу. В кабине запахло бензином. Стало ясно: осколок снаряда перебил бензопровод, и из него хлещет горючее. Распыляясь, бензин обливал фюзеляж и наполнял парами кабину. Чтобы легче было дышать, Колесников открыл форточку и прижался к ней лицом, но облегчения не почувствовал.

Зенитный огонь все усиливался, а до цели оставалось еще несколько минут полета. Николай понимал, что для самолета, наполненного парами бензина, достаточно искры, чтобы он вспыхнул как факел. Он вопросительно посмотрел на Суханова, но тот только пожал плечами. "Что же делать? — мучительно думал Николай, но тут же отбросил все сомнения и твердо решил: Пока тянут моторы, пока в руках есть сила и работает мысль, будем идти на цель!"

— Продолжаем выполнять задание! — сообщил он членам экипажа.

Поврежденный бензопровод не обеспечивал нормальной подачи топлива, поэтому левый мотор вскоре начал давать перебои. А боевой курс уже начался. Летчик перекинул тумблер вперед, и тормозные решетки выпустились. Забыв об опасности, штурман прильнул к глазку прицела. Наконец цель в перекрестье.

— Пошел!

Все бомбы легли точно, задание выполнено. Теперь можно подумать и о спасении экипажа. От бензиновых паров, скопившихся в кабине, летчик и штурман стали задыхаться. Вдруг в голове Михаила Суханова мелькнула спасительная мысль.

— Маски! Маски! — закричал он.

Михаил тут же извлек из чехлов две маски, одну передал летчику, другую поднес к своему лицу и открыл кран подачи кислорода. Дышать стало легче.

— Где линия фронта? — спросил летчик.

— Уже позади.

— Надо садиться. Суханов взглянул на карту:

— Курс тридцать градусов!

Колесников вел машину на одном моторе. Стрелка бензиномера быстро приближалась к нулю. Но аэродром находился уже рядом. Недалеко от опушки соснового леса Николай увидел белое полотнище посадочного "Т". А через несколько секунд он удачно приземлил самолет на незнакомом аэродроме.

Вечером в столовой собрались летчики всех эскадрилий. За ужином мы обычно узнавали все новости истекшего дня. Затем, не торопясь, шли к автобусу и отправлялись в общежитие отдыхать. В дороге напряжение от боевой работы немного спадало и кто-нибудь из товарищей нередко просил Гришу Буланихина:

— Гриня, давай!

Гриша, по обыкновению, не заставлял себя упрашивать и заводил песню-пародию на мотив "Калинки". Все дружно подхватывали ее. Нервы расслаблялись, сердца добрели, души успокаивались.

Но в этот раз мы возвращались домой молча. Не было с нами ни запевалы Буланихина, ни весельчака Арансона.

— Как думаешь, холодная сейчас вода в Ладожском озере? — тихо спросил я Юрия Косенко.

— Не знаю, а что?

— Мы со штурманом видели, как над озером из горящей машины кто-то выпрыгнул с парашютом. Жив ли он?