В Леонтович - Первые бои на Кубани

Въ двадцатыхъ числахъ февраля, среди членовъ правительства, краевой рады и чиновъ войскового штаба былъ поднятъ вопросъ о неизбежности оставленiя Екатеринодара. Решено было сосредоточить всю полноту военной власти въ однихъ рукахъ, облекши избранное лицо исключителышми правами, диктуемыми моментомъ. Въ своемъ выборе краевая власть остановилась на Покровскомъ, который и былъ назначенъ командующимъ войсками Кубанской казачьей Области.

Войсковой штабъ въ порядк спшности перешелъ на положенiе полевого штаба при командующемъ войсками и подъ его руководствомъ приступилъ къ выработке плана эвакуацiи города.

Постановлено было уходить за Кубань, вывести изъ Екатеринодара всехъ боеспособныхъ, взять съ собою по возможности все артиллерiйское имущество, провiантъ, казну; раненые и больные должны были быть эвакуированы въ первую очередь.

Частнымъ лицамъ, пожелавшимъ слдовать за армiею, это было разршено.

Среди надеждъ на будущее и предположенiй, надъ всемъ главенствовала одна мысль, - соединенiе съ войсками генерала Корнилова, увеличенiе такимъ образомъ силъ и возвращенiе вновь въ Екатеринодаръ.

Соединенiе всехъ отрядовъ въ одно целое, отсутствiе прикованности къ обороняемому городу, широкое маневрированiе, реальная сила армiи, которая, импонируя казакамъ, моглабы успшно влiять на ходъ мобилизацiи въ попутныхъ станицахъ, - все это вну. шало вру въ успшное продолженiе борьбы и очищенiе области отъ большевиковъ.

Теснимые сильнейшимъ противникомъ отряды медленно, но съ боями отходили къ Екатеринодару.

На 28 февраля было назначено еосредоточенiе всехъ отдльныхъ отрядовъ въ город и выступленiе ихъ за Кубань. Уже за нсколько дней до этого на ближайшiй къ городу желзнодорожный постъ "Кубань" стали свозить интендантскiе запасы, артиллерiйское имущество; черезъ этотъже постъ направлялись на первый этапъ, по намченному пути слдованiя армiи, - черкесскiй аулъ Тахтамукай, раненые, больные, семьи военныхъ и гражданскiя лица, пожелавшiя спастись.

Мрачныя, тяжелыя воспоминанiя связаны у меня съ днемъ 28 февраля. Дважды въ этотъ день (въ 1918 году, при оставленiи Екатеринодара и въ 1920 Георгiевска, этого последняго нашего оплота на С. Кавказ) мн пришлось покидать то безконечно близкое и дорогое, что составляло самыя грустныя, но и самыя значительныя и проникновенныя страницы моей жизни: быть свидтелемъ крушенiя великаго дла, которое строилось на крови и костяхъ тхъ скромныхъ героевъ, имена которыхъ уже стерты и временемъ и ныншнею горькою дйствительностью, чей подвигъ или забытъ, или поставленъ подъ вопросъ. . . . современныхъ изслдователей ЮжноРусской борьбы.

По привольной Кубани, по донскимъ степямъ, по долинамъ и отрогамъ Кавказа, по всему Югу, въ безвстныхъ могилахъ спите вы вчнымъ сномъ, страстотерпцыгерои. Смерть освободила васъ отъ тхъ страданiй, которыя переносимъ мы, вапш соратники, пощаженные ея рукою, но униженные, обезкровленные величайшими тягостями изгнанiя.

Къ вамъ, ушедшiе въ минуты жгучей тоски, въ мучительномъ сознанiи своего безсилiя, несется нашъ братскiй земной привтъ.

Да будутъ въ ореол вчной памяти и славы ваши имена!

До свтлой, радостной встрчи у престола Предвчнаго Судiи.

Послднiе дни пребыванiя въ Екатеринодар проходили въ обстановк спшныхъ сборовъ.

Тревожные часы переживали наши больные и раненые. Мн, по своей должности штабъофицера для порученiй при командующемъ войсками, приходилось объзжать госпиталя и временные лазареты и утшать раненыхъ увренiемъ, что никто изъ нихъ не будетъ оставленъ или брошенъ на произволъ судьбы, что вс будутъ вьiвезены и послдуютъ за армiею. И теперь тяжело вспомнить взгляды и полные тревоги вопросы, съ которыми обращались ко мн эти, прикованные къ больничнымъ койкамъ, люди.

Настойчивость и распорядительность Покровскаго сдлали то, что при всхъ неблагопрiятныхъ обстоятельствахъ, особенно малочисленности санитарнаго персонала, а также отсутствiя перевозочныхъ средствъ, никто изъ лазаретныхъ пацiентовъ не былъ оставленъ и вс они своевременно были отправлены за Кубань.

Въ 6 часовъ вечера 28 февраля, на сборный пунктъ, около дворца Войскового Атамана, стали собираться части отдльныхъ отрядовъ.

Подъ командою полковника СултанъКелечъГирея прибылъ черкесскiй конный полкъ; конныя сотни полковника Кузнецова, КубаноСофiевское военное училище, подъ начальствомъ полковника А. О. Щербовичъ-Вечоръ; части отрядовъ полковника Покровскаго, полковника Лисивицкаго, имени войскового старшины Галаева, конныя батареи есауловъ Крамарова и Корсуна, отдльные бойцы, присоединявшiеся къ своимъ частямъ.

За войеками выстраивались ихъ обозы. Къ сборному пункту тянулись экипажи и повозки частныхъ лицъ, пожелавшихъ раздлить судьбу армiи.

Екатериненская площадь передъ Атаманскимъ дворцомъ была погружена во тьму. Мрачно, тягостно было на сердцахъ покидавшихъ городъ его защитниковъ.

Издалека неслись глухiе ружейные, пулеметные выстрлы, - наши части, сдерживая насдавшаго противника, приближались къ городу, переходя, согласно полученнымъ заданiямъ, въ аррiергардъ армiй.

На крыльц своего дворца вмст съ командующимъ показался Войсковой Атаманъ. "По конямъ!"

Краткiя слова привтствiй, командъ, и войска стали вытягиваться по направленiю къ желзнодорожному мосту черезъ Кубань.

Прощай Екатеринодаръ! Прощайте близкiе, родные! . .

Что ждетъ васъ на завтра?

Что сулитъ намъ будущее?  

VIII. 1-14 марта 1918 г. Аулы Тахтамукай, Шинджiй, Тлюстенъ-Хабль.

Бой подъ станицею Пензенскою.

Соединенiе съ армiею генерала Корнилова.

Раннее утро.

Я стою съ группою казаковъ на околиц черкесскаго аула Тахтамукай, у дороги, ведущей въ Екатеринодаръ.

Предо мною тянутся заливные луга низкаго берега рки. Вдали, изгибаясь, голубой лентой течетъ красавица Кубань, а тамъ - далеко за нею - на противоположномъ высокомъ берегу виднется въ туман покинутый городъ, съ колокольнями церквей, фабричными трубами, водоподъемными башнями...

Я всю ночь халъ въ голов колоны и теперь, занявъ удобное мсто, наблюдаю движенiе армiи по дорог, которая извивается у моихъ ногъ. Вся она покрыта людьми и хвостъ колоны теряется въ туманной дали.  

Всего изъ Екатеринодара, въ ночь съ 28 февраля на 1 марта вышло около 6000 человекъ. Две трети изъ этого числа приходилось на долю бойцовъ, треть на раненыхъ и больныхъ, семьи военныхъ и частныхъ лицъ.

Интересное зрелище представляла эта людская масса. Какъ причудливо переплелись въ ней состоянiя людей, ихъ профессiи, ранги. Какъ странно было видеть недавнихъ горожанъ въ непривычной для нихъ обстановк военнопоходной жизни, со всеми ея превратностями и лишенiями.