Луиза Гладышева - Кавалер ордена Улыбки

— Не развалится, крепкая. И больше, больше ходить, наступайте на ногу в аппарате, от этого усилится кровоснабжение, ускорится процесс восстановления мягкой и костной ткани. Не забывайте, — добавил Илизаров, — наш опорно-двигательный аппарат — орган, не только созданный для движения, но и живущий движением.

В холле подросткового отделения играл на фортепьяно мальчик. Тонкие руки летали над клавишами, а рядом стояли костыли. Ни сам музыкант, ни его слушатели не оглянулись на тихие шаги. Гавриил Абрамович остановился.

Пленительная музыка захватила его и повела с собой в русское синее раздолье, в земляничные леса, и вот он уже далеко-далеко и слышит, как обнимает, ласкает его ветер родных гор и ускользает, падает куда-то камень из-под некрепкой его ноги и видит он себя таким же мальчиком… Сколько он встречал в горах разных тропинок! Они сходились от аулов к большой дороге, а куда вела эта дорога дальше, он не знал. Одни говорили, что в Махачкалу, другие — в Москву.

Но никто не знал, что поведет она его дальше Москвы, за Урал, и здесь навсегда теперь у него будет дом, семья и работа, которая станет его жизнью — радостью и бессонницей, наслаждением и мукой, непризнанием и признанием, частицей судеб многих тысяч людей. А это выше всех гор на свете, и потому не каждый поднимается на вершину.

…Заканчивается длинный рабочий день доктора Илизарова. С утра он был на стройке нового комплекса, решал всякие дела, затем оперировал пять часов подряд, и, когда вышел из операционной, не хотелось ни обедать, ни ужинать. Устало сомкнул ладони над стаканом горячего чая и сидел отрешенно, обдумывая новую идею, которая грызла непрестанно и не давала забыться даже в кротком сне.

— Разрешите, Гавриил Абрамович?

— Да, да, заходите. Что беспокоит вас?

И снова продолжается день, продолжается жизнь, которая каждому человеку дается всего одна — врачу и больному тоже…

И вполне возможно, что именно в этот поздний час, когда он уходит из клиники последним и лишь дежурные медики бодрствуют на своих постах, когда невыносимо обнажается боль и страдание, кто-то в другом городе или селе и, может, даже на другом краю света пишет:

«Помогите мне, доктор!»

ПИСЬМА ДОКТОРУ ИЛИЗАРОВУ

Письма с коротким адресом: «Курган, доктору Илизарову» — почта приносит каждый день вот уже много лет. Они добираются сюда, преодолевая огромные пространства, самолетами, теплоходами, скорыми поездами из разных городов и сел нашей страны, из других далеких и близких стран. В них — горькие исповеди несчастных судеб, горячая мольба о помощи и отчаянная надежда на исцеление. Потому что надежда живет в человеке даже тогда, когда у него уже ничего другого не остается.

На разноцветных конвертах красивые редкие марки, которые раз и навсегда запрещено здесь срывать. И эти марки, как лицо, как глаза, как язык изувеченных болезнью души и тела.

Письма зарегистрированы, пронумерованы и разложены по папкам для ответов. Но разве способна вместить страдания людей конторская картонная папка? Боль остается болью, на каком бы языке о ней ни писали.

Пожалуй, ни в какой другой области науки и техники поиски и открытия не связаны так близко с судьбами живых людей, с нравственными, социальными и экономическими проблемами общества, как в медицине.

В подтверждение немного статистики. По данным Всемирной организации здравоохранения ежегодно в мире гибнет при автодорожных катастрофах 250 000 человек, более 10 миллионов получают увечья. Человечество побороло многие опасные инфекционные эпидемии, но мир захлестнула другая эпидемия — травматическая, и она ненасытно уносит человеческие жизни, в общей сложности гораздо больше, чем осталось лежать в земле после всех прошедших на ней войн. Так бесстрастно повествует статистика. А вот так страдают люди…

Товарищ Илизаров!

Мое письмо — жалобный крик одной печальной матери, просящей у Вас помощи. Вы, наверняка, поймете меня, и прошу: помогите моему единственному сыну!

Обращаемся с просьбой по поводу нашей дочери 1981 года рождения. Диагноз: врожденное недоразвитие левой бедренной кости, деформация голеностопного сустава, отсутствие берцовой кости. Нужных специалистов найти не можем, просим помощи.

Помогите, пожалуйста!

Я дружу с парнем, но мои родители не советуют выходить за него замуж. Дело в том, что он хромает. Он очень хороший человек, но из-за своего физического недостатка считает себя хуже всех на свете. Очень прошу, помогите нам!

Постороннему человеку трудно понять несчастье, которое обрушилось на нашу семью в результате того, что сын сломал плечевую кость правой руки. Начиная с 1968 года по 1973 год крупные специалисты ГДР, Москвы, Тбилиси, Орджоникидзе, Ленинграда старались вылечить руку сына, однако все оказалось безрезультатным… Больная рука короче здоровой уже на 21 сантиметр.

Уважаемый профессор!

Пишем Вам из Болгарии, из города Бобов дол. У нас две дочери, но когда родилась вторая дочь, наша жизнь стала тяжелой и страшной. Случилось большое несчастье, и нам страшно подумать, что мы никогда не избавимся от него — она родилась без ладони левой руки.

Когда дочь была маленькая, она была счастлива, как все дети. Сейчас она говорит и постоянно спрашивает, где у нее пальчики, почему у других две ручки, а у нее одна, и когда у нее будет ручка. Мы плачем и не знаем, что ей ответить. Просим Вас от всего сердца: можете ли Вы как-нибудь помочь нам или нет никакой надежды?

Можно бесконечно продолжать эту печальную повесть в письмах…

Впервые в истории травматологии и ортопедии сроки лечения наиболее распространенных заболеваний и повреждений опорно-двигательного аппарата сократились от 2 до 8 раз, значительно снизилась связанная с ними не только временная, но и постоянная инвалидность. Ежегодно — десятки миллионов рублей экономии. Для государства это важно, очень важно, но еще важнее для общества, потому что за каждым рублем и койкоместом, за листом нетрудоспособности стоит живой человек.

Я работал на строительстве Камского автомобильного гиганта в Набережных Челнах с самого начала. Со мной случилось несчастье. Врачи предложили ампутацию. В 34 года я потерял надежду, что буду ходить на своих ногах.