Д. Коропчевский - Давид Ливингстон. Его жизнь, путешествия и географические открытия

На следующий день, 16 декабря, состоялось в честь Ливингстона торжественное заседание Лондонского миссионерского общества. Председательствовавший в собрании лорд Шефтсбери произнес приветственную речь, в которой сказал, что для общества не может быть более почетной обязанности, как чествовать такого человека, жизнь и деятельность которого посвящены смиренному и искреннему выполнению ангельской песни: «Слава в вышних Богу, на земле мир, в человецех благоволение!» Ливингстон ответил несколькими словами, в которых благодарил директоров общества за оказанную ему поддержку и объяснял причины медленного распространения христианства среди африканских племен. В заключение лорд Шефтсбери посвятил несколько сочувственных слов жене Ливингстона, напомнив о ее близком отношении к миссионерской деятельности как дочери и жены миссионера, о той помощи, какую она всегда оказывала мужу, пока была с ним, и о тревожных и печальных днях, пережитых ею, когда она, возвратившись в Англию, подолгу оставалась без всяких известий о муже. 5 января 1857 года было созвано лордом-мэром многочисленное собрание, чтобы выработать адрес Ливингстону от города Лондона. Внимание к Ливингстону возросло еще более, когда было получено известие о состоявшемся в его честь торжественном собрании в Капштадте. Королевский астроном Маклир, распространяясь о точности географических определений Ливингстона, объяснил, что число его частных наблюдений доходит до 2812, кроме тех, которые не дошли по назначению или не были сообщены им. «Вся внутренняя Африка, – сказал он, – носит теперь на себе отпечаток Ливингстона. Находясь в любом пункте той области, какую он прошел, теперь можно знать с точностью, где именно находишься… Я утверждаю, что сделанное этим человеком не имеет себе подобного». Капштадтский епископ Томпсон заявил со своей стороны, что нельзя найти человека, который лучше доктора Ливингстона исполнил обязанности священного призвания христианского миссионера и, сознавая всю важность своего дела, привел его к столь успешной цели. Негоциант Реттерфурд, сопровождавший Ливингстона в одну из его поездок, свидетельствовал о его замечательной справедливости, кротости и добросовестности и прибавил, что ему удавалось слышать от него поразительно верные и проницательные суждения об организации торгового дела в Африке. Таким образом, и в столице его родины и в центре той области, где он действовал, вполне признавались его заслуги как путешественника, географа, зоолога, астронома, миссионера, врача и организатора торговой деятельности. Ливингстон ожидал только возможности уехать от этих оваций в Гамильтон, где в то время жили его мать, дети и родные.

Вначале Ливингстон думал пробыть в Англии не более трех-четырех месяцев, чтобы не заставлять своих людей слишком долго ожидать его в Тете. Однако успокоенный обещанием португальского правительства, что оно позаботится о них, он решился продлить свое пребывание на родине. Оно вовсе не было отдыхом для него. Первые месяцы 1857 года он должен был посвятить описанию своего путешествия, заказанному при посредстве Мерчисона издателем Мерреем. Как говорил сам Ливингстон, литературная работа давалась ему с таким трудом, что он скорее согласился бы проехать еще раз через всю Африку, чем снова написать такую книгу. Правда, его книга, названная им «Путешествия и исследования миссионера в Южной Африке», страдает недостатком цельности, но этот недостаток был естественным последствием спешной работы; по справедливому замечанию его биографа Блэки, если бы Ливингстон «обладал пером Сэмюэля Джонсона или красноречием Эдмонда Борка, он не мог бы произвести большего впечатления; его безыскусственный слог и простая речь как нельзя более гармонировали с его правдивым, чуждым всякого преувеличения характером». В то время, когда Ливингстон писал свою книгу, он жил с семьей у того или у другого из своих друзей. Один из них, Фредерик Фитч, в воспоминаниях о нем рассказывает, что Ливингстон, несмотря на все оказанные ему почести, оставался таким же простым и непритязательным человеком, как и прежде, и бывал недоволен, когда к нему относились как к знаменитости. Он даже избегал выходить на улицу и в церкви садился в уединенное место, чтобы избавиться от оваций. «Путешествия миссионера» вышли в свет в ноябре 1857 года и имели необычайный успех. Несмотря на довольно высокую цену, назначенную издателем, двенадцать тысяч экземпляров были распроданы в короткое время, и понадобилось второе издание. Выдающийся успех книги доставил автору значительную сумму; небольшую часть ее он отделил для воспитания детей, а остальную назначил для поддержания своих дальнейших исследований Африки. Книга была встречена самыми сочувственными отзывами в научной литературе, но, с другой стороны, на нее посыпались упреки за то, что в ней отведено гораздо более места географическим и естественноисторическим вопросам, чем миссионерскому делу. Одна дама из Карлейля написала письмо автору, в котором ставила на вид, что он более ученый, чем миссионер; Ливингстон послал ей следующий характерный для него ответ: «Нигде я не был ничем другим, как только служителем Бога, следующим указаниям Его перста… Я работал на моем поприще кирпичом и известкой, кузнечным мехом и столярными инструментами столько же, сколько проповедями и врачебной практикой. Я знаю, что я не принадлежу себе, что я служу Христу, когда убиваю буйвола для моих людей или занимаюсь астрономическим наблюдением, или пишу кому-нибудь из детей Божиих. Приобретя с Его помощью познания, которые, как я надеюсь, послужат на пользу Африке, должен ли я скрывать мой светильник под спудом только потому, что некоторые не считают его приличным для миссионера? Зная, что, по мнению некоторых лиц, открытие новой страны для христианства – дело, не подходящее тому, кто пользуется пособиями миссионерского общества, я отказываюсь теперь от содержания, какое получал от общества, находясь в сношениях с ним».

Окончив издание своей книги, Ливингстон уже не отклонял приглашений, вызывавших его в различные места Англии и Шотландии. Торговая палата в Манчестере приготовила ему столько же торжественный, сколько и сердечный прием. Ливингстон воспользовался этим случаем, чтобы ознакомить коммерсантов Манчестера с естественными богатствами Африки и расположить их к установлению торговых сношений с посещенными им странами. Затем его ожидала торжественная встреча в Глазго, где медицинский факультет университета избрал его своим почетным членом, а совет города – почетным гражданином. Особенно трогателен был прием, оказанный Ливингстону обществом шотландских фабричных рабочих и ткачей. На обращенную к нему речь он ответил, что его спартанское воспитание на фабрике в Блентайре послужило основой для совершенного им дела, что в жизни, посвященной работе, надо видеть удел большей части человечества и что бедности не следует стыдиться, так как Спаситель был унижен и беден. Такой же задушевностью отличалось его свидание с фабричными рабочими в Блентайре. Ливингстон должен был посетить Эдинбург, Оксфорд и Кембридж, где ему были поднесены почетные дипломы и где он прочел несколько лекций, возбудивших величайший интерес.