Артур Прокопчук - ГРУЗИНСКАЯ РАПСОДИЯ in blue

Театр Руставели в 60-е годы был для города, cтавшего уже моим домом, знаком, символом свободы и вольнодумства. Унылый социалистический реализм в этом "храме" был преодолен его искрящимся искусством, как преодолевалась серая жизнь всей страны "на холмах Грузии" — добродушным лукавством южан, острословием и, конечно, грузинским вековым застольем…

Мужской состав театра был просто фантастический. В театре тогда еще громыхал на весь зал, в героических ролях, затухающий, как отдаленная гроза, Акакий Хорава, но уже выходили на авансцену самоуглубленный Серго Закариадзе и щедрый на шутку, юмор Эроси Манджгаладзе, великий импровизатор Карло Саканделидзе. А за ними шла новая волна талантливейших актеров театральной школы Гоги Товстоногова, Додо Алексидзе, Миши Туманишвили. Выходили на авансцену — Резо Чхиквадзе, Гурам Сагарадзе, Нодар Чхеидзе, братья Гегечкори, да всех и не надо перечислять.

Театр имени Руставели был "театр театров", "Театр" с большой буквы. Его фундамент закладывали Ахметели и Марджанов, Васадзе, Додо Алексидзе и Георгий Товстоногов. Мне еще раз хочется отметить, что в наше время он стал таким, или вышел таким из понимания смысла театра и его поэтики Михаилом Туманишвили, его глубинного знания механизмов театрального чуда, привитого своим многочисленным ученикам, среди которых выделялся Роберт Стуруа.

Михаил Туманишвили мне очень нравился и вне театральной, рабочей обстановки — мягкий, интеллигентный, с печальными глубокими глазами, скорее грузинской красавицы, чем современного мужчины, аристократичный в каждом своем жесте, способе выражения мысли, движении.

Он ощущал грань между серьезным и смешным, и обладал даром соединения юмора и печали, сам всегда был серьезен, даже грустен, потому что знал о жизни много такого, о чем говорят только в узком кругу. Его тонкие, длинные пальцы пианиста или художника, в нервном подрагивании, рождали какой-то ускользающий образ человека из другого мира. В его недосказанности и сдержанности часто было больше смысла, чем в широком эмоциональном излиянии, в удручающей иногда болтовне людей от искусства. Это я, по-моему, где-то вычитал или услышал.

Режиссерская школа театра Руставели стала определять театральную жизнь всей Грузии. Ученики Миши Туманишвили разъехались, разошлись кто куда, и сегодня Роберт Стуруа возглавляет Театр имени Руставели, Темури Чхеидзе в Петербурге, в БДТ, Гоги Кавтарадзе в Русском театре Тбилиси. Везде, по всей Грузии, ученики Михаила Туманишвили, его школа дает все новые и новые плоды.

Но, хватит об этом театре, о нем можно говорить бесконечно — театр живет в душе каждого грузина. Чтобы услышать и увидеть подтверждение этому высказыванию достаточно было пойти на любой из тбилисских рынков. Этот театр остался и в моем сердце, но вернемся все же к прозе жизни.

Наверное, становится понятным, что почти всех перечисленных актеров и режиссеров очень скоро я узнал накоротке, встречаясь с ними "по поводу" и без повода. Если мне они понадобятся для развития или украшения сюжетной линии, я призову их в свидетели.

— Тбилиси и "Кибернетика" -

Я все же продолжу другую линию моей тбилисской жизни, более всего связанную с Институтом кибернетики АН ГССР, с другой стороной моей натуры, часто разрывающейся между "лирикой и физикой", приводящей меня в противоречие с самим собой.

Стиль и образ жизни тбилисца, от века, был такой, что ему приходилось, причем не всегда по своей воле, а следуя вековым традициям гостеприимства, встречаться с великим множеством людей. В Тбилиси, в край "голубых гор", любили приезжать из всех городов СССР, зная, что здесь каждого встретят щедро и радушно. Бесконечные симпозиумы и конференции привлекали сюда бесчисленное количество разношерстного люду со всей страны, с которыми иногда приходилось общаться по долгу службы.

Для меня, не отягощенного грузинскими древними традициями, оставалась всегда возможность отсеять "зерна от плевел" без особых церемоний и ближе познакомиться с людьми, интересными лично мне. Так мне повезло встретиться и подружиться с Мишей Вентцелем, а потом в Москве и со всей его семьей, в частности, с его талантливейшей матерью — Еленой Сергеевной Вентцель, автором классического учебника "Теория вероятности", "широко известной в узкой интеллигентной среде", как писательница

И. Грекова. О них надо будет рассказать особо, таких семей с такими традициями, сохранившимися с давних, чуть ли не "петровских времен", в Москве почти не было, и не думаю, что в этом нашем времени они могут существовать.

Появлялись иногда в нашем институте, привлеченные новомодным течением, а иногда и просто словом "кибернетика", и совсем легендарные личности, вроде сына Есенина (Есенин-Вольпин) или Мессинг, человек со сверхъестественными способностями телепата и прорицателя, или чемпион мира по шахматам Таль, или будущий академик Сахаров, "отец водородной бомбы" о котором мы тогда ничего еще не знали, хотя наш "шеф" был с ним знаком еще со времен аспирантуры у Игоря Евгеньевича Тамма в Институте физических проблем.

Можете себе представить еще и ажиотаж, который сопровождал официальные визиты в институт и посещение наших лабораторий такими лицами, как президент Академии Наук Мстислав Келдыш, со своей многочисленной "свитой", спустившейся с научного Олимпа со сворой партийных чиновников. Или визиты Акселя Ивановича Берга, который молился на свое детище, так как наш институт был создан при его непосредственном участии — он возглавлял созданный им же Научный совет по комплексной проблеме "Кибернетика" при Президиуме АН СССР.

Бывали у нас иногда случайные люди, но через некоторое время начались регулярные визиты генералов с голубыми лампасами и "черных полковников", "каперангов" с золотыми галунами, руководителей оборонной промышленности, присматривающихся к новому направлению. Что касается партийных деятелей, и многих других "функционеров", привлеченных необычностью института, красотами Тбилиси и, дармовыми "для гостей", винными застольями, то мне до сих пор не очень понятно, кто оплачивал встречи с ними и из каких источников это производилось.

Кроме того, стало хорошим тоном в высокообразованной среде "поговорить о кибернетике". А так как у меня была выигрышная тематика, связанная с волоконной оптикой и позволяющая "показать что-либо красивое" при посещении нашего института каким-либо высокопоставленным лицом, то мне приходилось знакомиться и знакомить с нашими работами почти всех "державных" посетителей.

Но должен кратко сказать об одном, несомненно, выдающемся человеке, незабвенном Акселе Ивановиче Берге, так как не думаю, что сегодня о нем помнят даже те, кто ему многим обязан. Лучше меня это сделает официальная страница из Интернета.