Джекоб Эббот - Ксеркс. Покоритель Вавилона

Хотя древняя Малая Азия находилась на той же широте, что и Нью-Йорк, там практически не было настоящей зимы. Снег выпадал только на горных вершинах, ледяная корка покрывала только спокойные реки. В воображении местных жителей снег и мороз ассоциировались не с собственными зимами, а с холодными северными землями, о которых им мало что было известно, кроме диких, преувеличенных слухов и легенд.

Но несколько месяцев в году дули ураганные ветры и лили холодные дожди, так что Ксеркс был вынужден ждать наступления хорошей погоды. Правда, ему не удалось полностью избежать разрушительного влияния зимнего ненастья. Пока он пережидал в Сардах, разразившаяся страшная буря разметала наведенный через Геллеспонт мост. Когда Ксерксу доложили об этой катастрофе, он сильно разгневался. Ярость его была направлена как на море, разрушившее мост, так и на архитекторов, которые не сумели построить крепкое сооружение, способное противостоять стихии. Царь решил покарать волны и строителей. Он приказал высечь море огромным бичом и бросить в воду цепи как вызов могучей стихии и твердое намерение подчинить ее своей воле. Палачи, выполнявшие этот бессмысленный приказ, во время экзекуции кричали морю слова, продиктованные им Ксерксом:

– Жалкое чудовище! Это наказание налагает на тебя Ксеркс, твой повелитель, за то, что ты оскорбило его, хотя он ничего плохого тебе не сделал. Царь Ксеркс непременно одолеет тебя, хочешь ты того или нет. Он ненавидит и презирает тебя, омерзительное создание, за твою безмерную жестокость и тошнотворную горечь твоих вод.

Людей, построивших мост, неспособный выдержать зимний шторм, Ксеркс приказал обезглавить.

Утолив жажду мести, Ксеркс назначил на строительство второго моста новых инженеров и рабочих. Эти работники уже прекрасно понимали, что от прочности моста зависит их жизнь, а потому предприняли все мыслимые меры предосторожности. Они выбрали самые крепкие корабли и поставили их так, чтобы они наилучшим образом противостояли давлению потока. Каждое судно было надежно закреплено на месте тяжелыми якорями. Корабли поставили в два ряда, в каждом ряду их было более трехсот. Это сооружение не доходило до азиатского берега на ширину одного-двух кораблей, оставляя проход лодкам и судам, чтобы не нарушать коммуникации. Это не мешало переправе, так как корабли служили опорами моста, тянувшегося до самого берега.

Надежно закрепив корабли-опоры, строители натянули от берега до берега два толстых каната: концы их были надежно закреплены, для чего в землю врыли громадные столбы с кольцами. Канаты, проходившие по палубам над водой, стянули крепким такелажем, так что каждое судно оказалось надежно связано с остальными.

Поверх канатов соорудили настил из древесных стволов, а на стволы набросали ветви, чтобы заполнить щели и выровнять поверхность. Эту «подушку» покрыли толстым слоем земли, и получилась дорога, по качеству не уступавшая проложенным по суше. По сторонам воздвигли высокие брустверы, чтобы вид воды не возбуждал лошадей и вьючных животных, пересекавших пролив вместе с воинами.

Когда строительство моста было завершено, Ксерксу в Сарды сообщили, что все готово к началу похода. Однако тут случилось событие, поначалу встревожившее царя. Солнечное затмение! Затмения в те времена считались грозными сверхъестественными знамениями. Ксеркс разволновался и захотел узнать, что предвещает воцарившаяся темнота. Он приказал магам обсудить затмение и высказать свое мнение. Маги отвечали, что солнце – хранитель божественности греков, а луна охраняет персов и погасший дневной свет несомненно означает, что в предстоящей борьбе небеса отворачиваются от греков. Это объяснение удовлетворило Ксеркса, и приготовления к походу были продолжены.

Войско, покидавшее Сарды, представляло грандиозное зрелище. Впереди двигались караваны мулов, верблюдов, лошадей и других вьючных животных, сопровождаемые погонщиками и ответственными за имущество. Следом шли многочисленные войска, собранные из всех народов, подвластных персам. Затем со значительным интервалом выступали тысячный отряд всадников в роскошном снаряжении и тысяча копьеносцев, волочивших по земле огромные копья в знак уважения и покорности царю.

За копьеносцами перед царем следовала священная процессия, на которую потрясенные зрители взирали с величайшим благоговением. Во-первых, там было десять роскошно украшенных священных лошадей; каждую вел конюх в богатой одежде, словно жрец, совершающий обряд. За лошадьми катилась священная колесница Юпитера, очень большая, искусно выполненная и обильно украшенная золотом. Колесницу тащили восемь белых лошадей. Ни одному человеку не дозволялось коснуться колесницы, поэтому возничий шел сзади, управляя упряжкой вожжами, протянутыми под колесницей. Следом прекрасные, специально подобранные кони тянули колесницу самого Ксеркса. Рядом с царем сидел его возничий, знатный персидский юноша.

За царской колесницей снова шли войска. Среди них – отборный двухтысячный корпус царских телохранителей – тысяча пеших и тысяча конных, вооруженных великолепно и богато, чтобы почеркнуть их высокий статус и особые обязанности. За телохранителями следовали десять тысяч пехотинцев и десять тысяч всадников, замыкавших персидскую часть войска. С интервалом в четверть мили топало бессчетное количество слуг и другого люда, обычно сопровождавшего армию. Это была пестрая, беспорядочная и шумная толпа.

Первой целью этой огромной человеческой массы был Абидос; наведенный через пролив мост связывал Абидос, расположенный на азиатской территории, и Сест на европейском берегу Геллеспонта. Путь к Абидосу лежал на север через провинцию Мисия (Мизия). Проводники вели армию в глубине страны, чтобы избежать изрезанного побережья и множества мелких речушек, текущих на запад к морю. Обойдя справа гору Ида, войско прибыло к берегу Скамандера и встало лагерем в долине Трои.

В те дни мир был полон легенд о военных подвигах, совершенных несколькими веками ранее при осаде и захвате Трои. Каждый великий полководец, проходивший мимо, по традиции прерывал поход и проводил некоторое время в местах древних сражений, чтобы воодушевиться, укрепиться духом, подстегнуть свое честолюбие и почтить память павших героев. Ксеркс традиции не изменил. Как впоследствии и Александр Великий. Ксеркс обследовал окрестности, поднялся на руины крепости Приама и, удовлетворив любопытство, приказал принести в жертву богам тысячу быков и совершить величественное возлияние в честь павших героев, освятивших своими подвигами долину.

Ксеркс безусловно испытывал радостное возбуждение, которое вряд ли разделяли его несчастные солдаты, приближаясь к реке, переправа через которую таила много опасностей и знаменовала начало истинных тягот. Состояние армии и ее перспективы были в высшей степени удручающими. Во-первых, никто не шел в поход добровольно. В наше время (по крайней мере, в Англии и Америке) новобранцев, особенно из бедных слоев общества, соблазняют различными льготами и выплатами, перед которыми они не могут устоять. Сам процесс рекрутирования вполне добровольный; тех, у кого есть дом, друзья, невеста, ясные цели в жизни, вербовщики не беспокоят. Совсем не так обстояло дело с солдатами Ксеркса. Они были рабами, собранными со всей империи; их безжалостно оторвали от родных домов, бежать им было некуда. Их жизнь в военном лагере была полна лишений. В наши дни, когда завербовать солдат гораздо сложнее, а на обучение современным методам ведения войны требуется гораздо больше труда и времени, о солдатах заботятся. Но во времена Ксеркса гораздо легче было набрать новых рекрутов, чем тратиться на обеспечение здоровых и комфортных условий уже набранным. Разумеется, вооружение и амуниция приближенных к царю военных частей были великолепны, хотя это было лишь украшением, и не их личным, а царским. Что касается любой мелочи для личного комфорта – еды, одежды, укрытия от непогоды или приличных условий для отдыха, – рядовые воины были этого лишены. Они не имели личного интереса в военной кампании, им не на что было надеяться в случае победы. Если им удастся выжить, они продолжат влачить жалкое существование. Но на это был ничтожный шанс, ибо одержит агрессор победу или потерпит поражение, простых солдат почти всегда ждала неизбежная смерть. Армия Ксеркса была ордой нищих, жалких и отчаявшихся рабов, гонимой вперед бичами командиров.