Федор Бологов - В штабе гвардейской дивизии

К исходу дня главные силы дивизии переправились на захваченные плацдармы и начали подготовку к ночным действиям. Подъехав на лошадях с майором Карцевым к реке Берека, мы остановились, спешились и подошли к саперам, переправлявшим через реку дивизионную артиллерию. Через всю илистую, заболоченную пойму саперы проложили настил из бревен, досок и хвороста. Переправа артиллерии проходила с большим трудом. Часто бревна не выдерживали, тяжелые машины начинали буксовать, погружаясь в болото. Тогда саперы подгоняли волов. На шеях могучих животных вместо хомутов были широкие брезентовые лямки, от которых тянулись веревки. Их и цепляли к машинам. Волы с помощью орудийных расчетов и саперов вытягивали автомашины с орудиями, и движение возобновлялось.

Строить дорогу помогали местные жители. Отдавали саперам все, что могли, даже волов. Работами руководил командир саперной роты старший лейтенант И. Ш. Тишаев, человек малоразговорчивый, но деятельный. Когда речь заходила о его подопечных, он преображался, восклицал:

- Это не красноармейцы, это - клад. Работают на совесть.

Конечно, тяжело. Солдатский труд нелегок. Но видите, какой результат! Тишаев постепенно загорался: - То, что сделали; - это еще цветочки, а ягодки ночью сегодня собирали. - Старший лейтенант указал на группу отдыхавших в стороне от дороги саперов, пояснив, что это они, сержант В. Д. Спас,ских, ефрейтор И. И. Козлов, рядовой П. И. Пономарев, в кромешной темноте, в дождь, под носом у противника переплыли реку, обезвредили десятки мин и обеспечили свободный проход передовому отряду 55-го гвардейского полка.

- Сколько же они проделали проходов? - поинтересовался я.

- Каждый по одному, сняв при этом не менее тридцати мин.

* * *

В 21 час по сигналу комдива подразделения 55-го и 60-го гвардейских полков перешли в наступление. Обходя опорные пункты противника с флангов, они стремительной атакой ворвались в его первую траншею. Противник, ошеломленный внезапным ударом гвардейцев, не смог оказать организованного сопротивления и после двухчасового боя, понеся большие потери, начал поспешно отходить. В 24 часа комдив ввел в бой передовой отряд. За ним, выслав вперед авангарды, начали преследование главные силы.

За пять дней 20-я гвардейская продвинулась с боями на 100-120 километров и достигла рубежа Губиниха, Свободное.

Особенно успешно действовал в те дни 57-й гвардейский полк, назначенный в передовой отряд дивизии. Он наносил дерзкие фланговые удары, лишал противника возможности закрепляться на выгодных рубежах. Продвижение полка значительно облегчалось благодаря смелым действиям разведроты. Капитан Г. И. Кондратьев со своими разведчиками смело врывался в населенные пункты, захватывал обозы врага, нападал на его отступающие колонны и громил их.

Так в ночь на 16 сентября разведчики просочились через передний край занятого противником рубежа обороны и с тыла ворвались в его опорный пункт, оборудованный в Краснопавловке. Автоматный огонь и громкое "Ура!" внезапно обрушились на противника, вызвав панику. Фашисты в одном белье выскакивали из домов, метались по селу, и везде их настигали меткие пули разведчиков.

Бывший моряк старшина К. М. Чернига, уничтожив экипаж, пытавшийся сесть в машину, забрался в танк и открыл огонь из пулемета.

Через полчаса гарнизон противника был разгромлен. Десятки убитых гитлеровцев валялись на улицах Краснопавловки, 20 человек сдались в плен, и лишь немногим удалось уйти на запад. Разведрота захватила пять танков, два самоходных арторудия и минометную батарею. Нередко разведчики заходили далеко в тыл противника и, наводя там панику, заставляли отступать значительные силы врага.

Если бы дивизия в то время имела танки, более подвижную артиллерию, мы могли бы наступать гораздо быстрее. Но даже и при таком темпе наступления управление частями затруднилось. Мы были плохо оснащены средствами связи, особенно не хватало радиостанций, да и мощности их были невелики. Надо отдать должное связистам майора А. С. Дыкина, сделавшим все возможное и, казалось, невозможное, чтобы обеспечить командованию надежную связь с частями.

Помню, рано утром 17 сентября я ехал верхом в 60-й гвардейский полк с боевым распоряжением комдива. Недалеко от Александровки встретил красноармейцев. Один из них тащил полную катушку с немецким кабелем, второй одной рукой поддерживал раненого товарища, а в другой нес жгут смотанной проволоки. Я остановился и спросил:

- Кто такие, откуда идете?

Оказалось, что это воины из батальона связи ефрейтор Н. К. Басков и рядовые Н. Ф. Коноплев и А. Г. Гуляев.

- Мы ночью вместе с группой разведчиков ходили в тыл противника за кабелем, - доложил ефрейтор. - На обратном пути Гуляева ранило в ногу и в руку, но все же кабель мы достали.

- Как же вам удалось?

- Напали на небольшой обоз фрицев, в одной повозке оказались катушки с кабелем. Мы взяли две и один моток, но, когда Гуляева ранило, одну пришлось бросить.

Я поинтересовался, где разведчики.

- Они проводили нас до передовой, а сами пошли на задание.

- Кто же вас послал за кабелем?

- Никто, - ответил ефрейтор. - Кабеля не хватало. Командир роты сказал, что надо проявить инициативу. Вот мы и проявили. Теперь надолго хватит. Отведем Гуляева в медпункт и проложим связь до полка.

Я пожурил связистов за самовольные действия, но наказывать не стал. Разве можно карать человека за исключительную преданность делу, ответственность, опасный и нелегкий труд на войне!

Сложности в управлении войсками в этот период возникали из-за быстрой смены обстановки. Мне и моим помощникам днем приходилось часто выезжать в войска: уточнять положение частей, доводить до них боевые задачи и контролировать их выполнение, анализировать складывающуюся обстановку, вносить предложения начальнику штаба, разрабатывать проекты боевых документов, организовывать перемещение и охрану командного пункта.

На КП в селе Голубовка я зашел в помещение дивизионной радиостанции, где Кузин передавал очередную оперативную сводку в штаб корпуса, и вдруг на полуслове замолчал.

- Что случилось? Почему прервали передачу? Где Кузин? - запрашивали из штаба корпуса.

- Он заснул, - сообщил радист.

- Разбудите!

Кузин открыл глаза, машинально продолжал диктовать, но через несколько минут его голова опять бессильно упала. Тогда я взял у него сводку и стал сам диктовать ее, а Кузина отправил немного отдохнуть. Этот случай заставил задуматься.

Что греха таить, не всегда я уделял внимание организации отдыха подчиненных, забывал простую истину: отдохнувший человек гораздо работоспособнее утомленного и изможденного. У такого работа спорится, и ошибки в ней встречаются значительно реже.