Орландо де Руддер - Альфред Нобель
В 1870 году, когда он обдумывал возможность использования отходов лесоперерабатывающей промышленности, в частности, опилок, в производстве товаров широкого потребления, ему пришла в голову мысль склеивать пластины дерева при помощи пара. Результатом этих размышлений стало пространное изложение, затрагивающее все выгоды, которые могло принести такое производство; он даже перечислил товары, которые оно могло бы выпускать, — домашнюю утварь, мебель, корзины. Он составил также несколько планов домов и судов, которые могли бы быть построены из таких материалов, снабдив эти планы обстоятельными комментариями, техническими инструкциями и советами по организации производства и даже торговли.
Но эти идеи не интересовали никого. А Эммануэль Нобель изобрёл не что иное, как фанеру, без которой теперь мы не сможем представить нашей жизни.
Эммануэля Нобеля интересовала не только техническая сторона его изобретений. Очень много внимания он уделял тем общественным выгодам, которые они могли принести. А его изобретения, по мнению Бергенгрена, «способствовали созданию новых рабочих мест, что позволило бы многим шведским безработным обеспечить себе существование, а следовательно, помогло бы снизить уровень эмиграции из страны. Кроме того, они обеспечивали более экономичное использование природных ресурсов».
Стремление создать новые рабочие места, а также сам способ формулировки мыслей чем-то напоминают идеи кейнсианства, хотя Джон Мейнард Кейнс, автор «Общей теории занятости, интересов и денег», родится только тринадцать лет спустя после того, как Эммануэль Нобель изложил свои мысли по поводу фанеры.
ГЛАВА 3
ШеффнерНесколько дней спустя после взрыва фабрику Нобеля посетил делец из Америки Тальяферро Престон Шеффнер. Этот человек был ярким экземпляром авантюриста того времени. Крупный, элегантный, с огромной бородой, он смотрел на мир пристальным и, как о нём говорили, жадным до выгоды взглядом.
Раньше он был судебным исполнителем в Луисвилле, но это занятие ему быстро надоело. Его внимание было привлечено телеграфом, который тогда был ещё диковинкой. Он намеревался создать первую в районе Луисвилла телеграфную сеть и даже начал выпускать периодическое издание «Собеседник телеграфа Шеффнера». Затем, чтобы найти средства для финансирования нового трансатлантического телеграфного кабеля — а Шеффнер хотел конкурировать с уже существующим, — он отправился в Россию.
Дело провалилось. Будучи осведомлённым в технических проблемах, связанных со взрывчатыми веществами, он объявил себя экспертом по этому вопросу. Но в действительности он не был настоящим специалистом: во время строительства телеграфа ему приходилось присутствовать при взрывах, тогда он и узнал, как они производятся; кроме того, он прочитал несколько книг на эту тему.
Во время пребывания в России он посетил фабрику Нобеля. Хотя он и утверждал, что уже встречался с Альфредом, тот так и не смог его вспомнить.
Во время войны Шеффнер жил сначала в Англии, затем во Франции, где написал несколько работ по американской истории. В них он показал себя яростным сторонником южан, что вынудило американское посольство увидеть в нём агента Юга.
В 1864 году Шеффнер сотрудничал с Данией, которая тогда воевала с Пруссией. Причиной конфликта между этими странами был спор вокруг Шлезвиг-Гольштейна, региона, имевшего большое экономическое и стратегическое значение; в частности, интересы двух держав были прикованы к Гамбургу, который к тому времени уже давно стал крупным портом.
Шеффнер приказал заложить мины. Позже он с гордостью рассказывал, что эти мины сдержали продвижение вперёд пятнадцати тысяч прусских солдат. И хотя Дания всё-таки проиграла войну, Шеффнер всё равно считал себя крупным специалистом по минам. После окончания датско-прусской войны Шеффнер сотрудничал со шведским правительством.
Услышав о взрыве в Хеленборге, он решил посмотреть на произведённые им разрушения.
Встретив там Альфреда Нобеля, он предложил ему продать права на использование нитроглицерина Соединённым Штатам. Нобель запросил 200 тысяч долларов. Американец рассмеялся и предложил свою цену — 10 000, но не американских, а мексиканских долларов. Понятно, что сделка не могла состояться.
Тогда авантюрист обратился к американскому послу в Швеции с предложением просто-напросто выкрасть у Альфреда Нобеля его способ. Но Джеймс Кэмпбелл, занимавший тогда этот пост, вспомнил о подмоченной репутации этого человека и ответил резким отказом.
Вернувшись в Америку, Шеффнер объявил себя изобретателем нитроглицерина. Этот «агент южан по недоразумению» без особых проблем переменил лагерь, предложив свои услуги генералу Гранту, и уже в таком статусе провёл ряд опытов с якобы изобретённым им нитроглицерином.
А позже он стал и хозяином фабрики по производству нитроглицерина. Он выпускал взрывные устройства, очень напоминающие те, что изобрёл Нобель, и всеми путями пытался получить в Америке патент на своё «изобретение» раньше его настоящего автора. Всё это привело к ужасной юридической путанице, но в конце концов спор был решен в пользу Нобеля.
Этот спор вокруг авторства, первый в его жизни серьёзный спор по этому поводу, надолго запомнился Альфреду Нобелю. И хотя он ненавидел любого рода юридические осложнения, с ними ему приходилось сталкиваться практически на каждом шагу.
Кустарное производство нитроглицерина посреди озераХеленборгская катастрофа, кроме всех уже перечисленных несчастий, принесла ещё одно: фабрика Нобеля прекратила своё существование. Специальным постановлением власти запретили производство нитроглицерина в пределах города. Для Альфреда это было очень тяжёлым испытанием. Горе, вызванное смертью брата и болезнью отца, нехватка денег, бесконечные судебные разбирательства, враждебное отношение к нему со стороны соседей — всё это, несомненно, могло его сломить.
Его брат Роберт советовал ему «бросить как можно скорее проклятую профессию изобретателя, которая не приносит ничего, кроме несчастий». Но Альфред не хотел допустить разрушения семейного дела.
Нитроглицерин был для Нобеля чем-то более важным, чем обыкновенное вещество, которое нужно было производить: он был для него основной ставкой всей жизни. Можно было бы даже сказать, что Нобель был «привязан» к нитроглицерину не так сильно, как к самой этой привязанности. А однажды в письме к одному инженеру он даже написал следующее: «Ваш страх во время работы с бертолетовой солью преувеличен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});