Эмма Вильдкамп - Любовница фюрера

Глава 7

«Святая гора»

На третий день после операции к Лени в больничную палату пришел Фанк. Вид у него был усталый и бледный. Он протянул ей какой-то рулон бумаги.

– Что это, Арнольд?

– Это для Вас. Я писал последние три дня.

Дрожащими руками Лени развернула рукопись и на первой странице прочла: «Святая Гора». Написано специально для танцовщицы Лени Рифеншталь». Ей захотелось плакать и смеяться.

– Ах, Арнольд, я не знаю, как Вас и благодарить! Спасибо! Вы делаете меня такой счастливой!

– Вам не стоит сейчас волноваться, – пробормотал смущенный Фанк. – Давайте, я приду завтра, и мы с Вами начнем репетировать?

– Да, конечно! Спасибо! Вы так добры! – благодарности так и сыпались с ее уст. Она не могла поверить, что ее мечта так быстро исполнилась. Все происходило словно в сказке.

Фанк приходил почти каждый день. Три месяца Лени лежала в больнице, так и не зная, сможет ли она нормально ходить. Фанка эта неизвестность ничуть не смущала ее. Казалось, он наконец-то нашел свою музу, поэтому все должно было получиться. Спустя тринадцать недель Лени разрешили встать. С помощью врача и медсестры она поднялась с кровати и сделала несколько шагов – колено сгибалось и не болело. Счастливая Лени отправилась домой. Ее встретил Отто с большим букетом цветов, целый вечер они провели вместе. На следующее утро зашла Герта, которая осторожно, стараясь не волновать подругу, рассказала ей, что у Отто, пока она лежала в больнице, была во время турнира в Мерано интрижка с теннисисткой. Они даже вместе жили в номере. Лени встретила это известие достаточно спокойно, если не сказать, холодно. Она уже давно не чувствовала между ними душевной близости, а после измены Отто могла с чистой совестью послать его подальше. Девушка решила больше не принимать его у себя. Фротцгейм оказался настойчивым – обычно женщины его не бросали – каждый день он упорно посылал букеты и записки. Однажды даже сам пришел, умоляя его простить, но Лени была непреклонна. После его визита она еще долгое время проплакала, но неожиданно появился Фанк. Сегодня они должны были репетировать. Увидев ее печальное лицо, режиссер засыпал девушку вопросами. Лени долго отшучивалась, пока, наконец, не поведала ему свою историю отношений с Фротцгеймом. Фанк слушал ее очень внимательно, пристально глядя в глаза и ловя каждый вздох. Когда она закончила, он немного помолчал, а потом ласково притянул к себе за плечи и робко попытался коснуться ее губ. Его горячее и шумное дыхание она ощущала у себя на шее. Лени немного опешила и постаралась мягко ускользнуть из его объятий, давая понять, что сейчас она к новым отношениям не готова. Когда Фанк ушел, она осознала, что на этом он вряд ли остановится. Девушку пугало, что отсутствие взаимности с ее стороны приведет к неизбежному разрыву. Она могла надеяться только на то, что все это произойдет не скоро, а пока она успеет сняться в его фильме и, может быть, стать звездой.

В декабре были намечены пробные съемки в павильоне во Фрайбурге. Лени снялась в одной из сцен. Когда она впервые увидела себя на экране, то ужаснулась – на нее смотрело чужое лицо с близко посажеными глазами и тяжелой линией подбородка. Пробы, к тому же, снимались без грима. Ей стало страшно, что роль она теперь не получит. Фанк, между тем, совершенно спокойным тоном попросил переснять кадры, и уже в этот раз, когда к ее лицу умело подобрали освещение, пробы удались. Результат его устроил. Лени получила договор на три месяца с гонораром в 20 тысяч марок. Кроме того, она смогла выбить себе пианиста с инструментом, чтобы продолжать танцевальные репетиции в горах. После операции она ни на секунду не собиралась оставлять танцы.

Лени хотела вернуться в Берлин до начала съемок, но Фанк, пока не приехал главный исполнитель мужской роли, уже знакомый Лени, Луис Тренкер, уговорил ее остаться и погостить в доме своей матери. Его попытки сблизиться с Лени становились все настойчивее. У семьи, рано потерявшей главу – отца Арнольда, была превосходная библиотека и великолепная подборка гравюр и живописи, например Кете Кольвица и Георга Гросса. Фанк рос болезненным мальчиком – страдал от астмы и туберкулеза. Когда ему было одиннадцать, его отправили по настоянию врачей в горы, в Давос, где он удивительно быстро выздоровел. С тех пор, он стал одержим горами. Фанк приехал в Цуоц и стал учиться в местной школе. В свободное время занимался скалолазанием, лыжами и фотографией. Затем поступил в университет в Цюрихе, где учился в одно время с Владимиром Ильичом Лениным. Как-то он упомянул, что даже был с ним знаком. Во время Первой мировой Фанк служил в контрразведке, где сотрудничал с известной немецкой шпионкой «Мадемуазель Доктор», а после войны начал снимать первые документальные фильмы о горах, положив начало целому течению в кинематографе. Ленты его популярностью у прокатчиков не пользовались – несмотря на прекрасные пейзажи в кадре, сюжета у фильмов, как такового, не было. Тогда Фанк на свои деньги арендовал залы и демонстрировал свои картины сам. Успех Фанку принесли зрители – они от его кадров были в полнейшем восторге. Теперь Фанк снимал художественный фильм о горах с сюжетом – это и была «Святая гора».

Лени восхищалась режиссером, его упорством и уверенностью в том, что он делает – ведь он был пионером кино этого жанра. Однако больше своего интеллектуального восторга девушка предложить ему не могла. Фанк задаривал ее уникальными изданиями Гельдерлина и Ницше, оригинальными гравюрами Кете Кольвица и графикой современных художников, однако девушка оставалась холодна к его пылким чувствам. Возможно, тому виной было строгое воспитание Лени, полная ее изоляция от чувственного физического мира в юности, запреты на любые отношения с мальчиками. Скорее всего, плотская сторона любви пугала ее, и только такое грубое проявление вожделения, какое ей впервые в ее жизни показал Отто Фротцгейм, могло возбудить в ней хотя бы кратковременное ответное желание.

Более решительным, чем Фанк, неожиданно оказался Луис Тренкер. Когда он приехал во Фрайбург, Лени нашла его очень живым, общительным, остроумным, совсем не таким надменным и отстраненным, каким он показался ей тогда у озера, в гостинице «Карерзее». Арнольд принес по случаю встречи несколько бутылок редкого вина из своих подвалов. Лени, с трудом переносившая алкоголь, все же согласилась распить их вместе со всеми на волне какого-то возникшего единения, разговоров о будущем фильме, приятного общения. Оживленные и раскрасневшиеся от вина, они болтали о предстоящих съемках и обсуждали сцены из «Святой горы». Арнольд предложил сбегать в подвал еще раз, за шампанским, и выпить за удачу фильма на брудершафт. Лени осталась сидеть на барочной софе, обитой красным шелком, с Тренкером. Внезапно он грубо навалился на нее и поцеловал. Девушка не пыталась отстраниться – ей были приятны прикосновения рук актера, жадно скользивших по ее телу. Она впервые испытывала удовольствие в объятиях мужчины. Лени, не думая ни о чем – ни о Фанке, ни о своей дальнейшей судьбе – вся отдалась во власть Тренкера, хищно мявшего ее молодую плоть. Тут ей показалось, что в дверях кто-то стоит. Она мгновенно отшатнулась от Луиса и тут же стыдливыми неловкими движениями стала оправлять расстегнутую блузку. На пороге комнаты безмолвно с двумя бутылками шампанского в руках застыл Фанк. Воцарилась невыносимая тишина – прошло всего несколько секунд, но для Лени они показались часами.