Людмила Поликовская - Есенин. Русский поэт и хулиган

Не прошло еще и месяца с момента приезда Есенина в Петроград, как о нем уже начинают складываться легенды — он в том неповинен. Так, Рюрик Ивнев рассказывает, как неожиданно после есенинского вечера у него на квартире к нему заявился Д. В. Философов (он жил вместе с Мережковскими и познакомился с Есениным одновременно с ними).

«— Скажите, что у Вас было, когда Вы устраивали вечер с Есениным?

— Читали стихи.

— Нет, я не об этом. Что было потом?

— Пели частушки.

— А потом?

— Разошлись по домам.

Д. В. Философов досадно морщится:

— Мне-то Вы можете сказать все.

— Я Вам сказал все.

— Нет, бросьте, расскажите обо всем.

Мне делается смешно.

— Я Вам рассказал решительно все, Дмитрий Владимирович!

После этих решительных слов он раскланялся и ушел, как мне кажется, обиженным.

Уже значительно позже я узнал, что Философову кто-то рассказал, что у нас был «афинский вечер», и он хотел узнать подробности».

На самом деле Есенин не только в «афинских вечерах» не участвовал, но и вообще сторонился «столичных штучек». («Оне, пожалуй, тут все больные».) С юмором, немного негодуя, он рассказывал об учащающихся посягательствах на его любовь.

…А война между тем идет. Министр внутренних дел правительства Российской империи издает циркуляр, обязывающий всех лиц мужеского пола, коим к 1 января 1916 г. исполняется 20 лет, не позднее 1 мая 1915 г. приписаться к подлежащим приписным участкам. Под этот указ попадает и Сергей Есенин.

29 апреля «золотоголовый крестьянский мальчик, с печатью непонятного обаяния, всем чужой и каждому близкий» (слова В. Чернявского) покидает Петроград и — с остановкой в Москве — едет в Константиново.

Как он живет в «селе родном»? Да так, как всегда: много гуляет по полям и лугам, не уставая любоваться рязанскими раздольями, ловит рыбу, немного помогает отцу (он в это время находился в деревне) с сельскохозяйственными работами, играет на ливенке,[20] слушает тальянку, жжет костры…

Однажды попадает в «историю»: «На днях меня побили здорово. Голову чуть не прошибли. Сложил я, знаешь, на старосту прибаску охальную. Да один ночью шел и гузынил[21] ее. Сгребли меня сотские и ну волочить».

Что ж, выросшему в деревне, Есенину не привыкать-стать:

Худощавый и низкорослый,Средь мальчишек всегда герой,Часто, часто с разбитым носомПриходил я к себе домой.

И как в детстве, он не слишком опечален: «Все равно я их всех поймаю. Ливенку мою расшибли. Ну, теперь держись. Рекрута все за меня, а мужики нас боятся».

Еще один эпизод этого лета вспоминает А. Есенина: «По нашему деревенскому обычаю все городские призывники должны были купить вина, называлось это «положение», и к Сергею явились за «положением». Отказаться нельзя, где хочешь бери, а вино ставь, иначе покалечить могут».

Со времени детства Есенина деревня пока еще изменилась мало. Равно как и сам Есенин. Пока еще ему в деревне «приятственно», и он вовсе не рвется в город. В одном из писем прямо говорит, что как ни хорош Питер, а здесь в селе лучше. И это не пустые слова — уже в начале июня Есенин получил отсрочку от военной службы (из-за небольших проблем со зрением), но он вовсе не торопится покидать Константиново.

К нему в гости приезжает молодой поэт Леонид Каннегисер. Через три года он убьет прославившегося своими зверствами председателя Петроградского ЧК М. Урицкого и будет расстрелян. А пока… пока они обходят окрестности Константинова, идут пешком в Рязань, в Иоанно-Богословский мужской монастырь. И по дороге, конечно же, читают стихи и разговаривают о поэзии. Каннегисер объясняет Есенину, что тот пантеист. Знал ли Сергей Александрович это слово? Возможно, и знал, но что оно относится к его стихам, явно не догадывался. В то время еще никакие «измы» не водили его пером. Но даже и после увлечения имажиншлюм он с полным правом скажет: «Все творчество мое есть плод моих индивидуальных чувств и умонастроений».

Каннегисер в восторге от окружающей природы. В это лето он побывает во многих местах, но «не было еще ни разу, чтобы оно [Константиново] отступило на задний план перед каким-либо другим местом […] наверное знаю, что запомню его навсегда», — сообщает он другу. Что ж, спасибо Есенину и за то, что он скрасил — такую недолгую — жизнь Леонида Каннегисера. (Его единственная тоненькая книжечка стихов была составлена уже после его смерти в Париже.)

Но никогда никакие прогулки, игры, забавы не мешали Есенину работать. И в этот приезд домой он пишет очень много. Не только стихи, но и прозу. В частности, повесть «Яр». Гениальная есенинская поэзия как бы заслонила ее, она мало известна. Да и сам Есенин, раз и навсегда решив стать поэтом, и только поэтом, не вспоминал о своих прозаических работах. (Только за несколько месяцев до смерти задумал вернуться к прозе — не успел.) Не стремился переиздавать и «Яр». А между тем, напиши он только эту повесть, он все равно остался бы в истории русской литературы, хотя, конечно, на несравненно более скромном месте.

Чтобы так написать, надо было вырасти в деревне, пропитаться ее соками, не изучить, а познать ее быт изнутри, окунуться в ее фольклор. Недаром один из критиков назвал «Яр» «свидетельским показанием». А подружившийся с Есениным в Петрограде впоследствии известный искусствовед М. Бабенчиков очень точно понял органическую — так, умри, не придумаешь — связь автора с его творением. «Стремление примирить «Яр» как мир природы с человеком было кровным и родовым у Есенина. В крови его, как и у Афоньки[22] из «Яра», светилась зеленоватом блеском лесная глушь и дремь, но все больше и больше он чувствовал, что в нем просыпалась «ласковая до боли любовь к людям. […] Есенин вышел из «Яра», как Лимпиада[23], он знал «любую тропинку» в лесу, все овраги наперечет пересказывая».

Заглавие повести, по мнению A.A. Есениной, произошло от местного топонима: в четырех километрах от Константинова стоял хутор, называвшийся «Яр». И другие географические называния повести — тоже реальные названия расположенных недалеко от Константинова деревень. Многие персонажи имеют прототипов — жителей Константинова. Нравственные идеалы героев близки к тем, которые прочитываются в письмах Есенина Г. Панфилову и М. Бальзамовой.

Многие сюжетные эпизоды — реальные события лета 1915 г. В Рязанской губернии (и в Константинове, в частности) распространилась болезнь крупного рогатого скота — ящур (сибирская язва). Избавиться от этой напасти крестьяне пробовали с помощью колдовства. В «Яре» это описано так: «…некоторые вспомнили, что при падеже на скотину надо опахивать село.