Вячеслав Лопатин - Суворов

В то время как европейские военные авторитеты копировали до мелочей военную систему Фридриха II, превращая солдат в автоматических кукол, командир Суздальского полка обратил особое внимание на нравственное воспитание подчиненных. «Зимою и летом я их приучал к смелой, нападательной тактике», — вспоминал Суворов и тут же пояснял: «Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и при всех случаях потребны, только тщетны они, ежели не будут истекать от искусства».

Эти два правила — нравственное воспитание и воинское обучение, как справедливо отмечает А.Ф. Петрушевский, «сливались у него в одно, и второе вполне служило первому». «Русская армия, — добавляет он, — всегда чувствовала склонность к штыку. Но эта склонность оставалась инстинктивной и неразвитой. Суворов взялся за дело рукою мастера. Драгоценная особенность русской армии, замеченная им в Семилетнюю войну, стойкость, была элементом, обещавшим Суворову богатую жатву. Предстояло дорогой, но сырой материал — пассивную стойкость — обработать, усовершенствовать и развить до степени активной настойчивости и упорства… Почти вся учебная программа прямо или косвенно сводилась к наступлению и удару».

Будучи искренне верующим, православным человеком, Суворов уделял большое внимание развитию у солдат религиозного чувства. «Немецкий, французский мужик, — писал он, — знает церковь, знает веру, молитвы. У русского едва знает ли то его деревенский поп; то сих мужиков в солдатском платье учили у меня неким молитвам. Тако догадывались и познавали они, что во всех делах Бог с ними, и устремлялись к честности».

Приведем редкое и ценное свидетельство современника: «Старожилы Новой Ладоги помнят и рассказывают, что Князь Александр Васильевич, находясь там полковником Астраханского (на деле Суздальского. — В. Л.) полка, учредил училище для солдатских детей. На своем иждивении выстроил для оного дом, был сам учителем арифметики и сочинял учебные книги, как то: молитвенник, краткий Катехизис и начальные правила Арифметики. Рукописный молитвенник мне показывали. Можно себе представить, какою любовью платили ему отцы за воспитание детей своих».

Суворова хватало на всё: на руководство постройкой силами солдат полковых конюшен и новой церкви, разведение сада, сооружение школы для солдатских детей, преподавание в ней и устройство при школе любительских спектаклей. Но главным было обучение и воспитание вверенных ему служивых.

«В Новой Ладоге делал он со своим полком разные маневры, повторяя беспрестанно: "Солдат и в мирное время на войне"… Весьма желал он показать полку своему штурм. На пути встречается монастырь. В пылу воображения тотчас готов у него план к приступу. По повелению его полк бросается по всем правилам штурма, и победа оканчивается взятием монастыря. Екатерина пожелала увидеть чудака. И сие первое свидание, как он сам говорил, проложило ему путь к славе», — читаем в собрании анекдотов о Суворове, изданном в 1827 году Егором Борисовичем Фуксом. И в написанной им биографии Суворова, и в собрании анекдотов встречаются неточности и передержки, послужившие основанием для некоторых распространенных мифов (в частности, о том, что Суворов был предан суду Румянцевым и что с ним враждовал Потемкин). Но Фукс лично знал полководца и привел множество драгоценных сведений о великом человеке, записанных по горячим следам. Эпизоду со штурмом монастыря можно верить.

В короткое время Суздальский пехотный полк сделался образцовым. На больших красносельских маневрах в июне 1765 года, проходивших в присутствии императрицы, суздальцам выпала самая видная роль: они действовали в составе войск Екатерины, вели разведку, обеспечивали развертывание главных сил, показав отличную выучку и заслужив похвалу. Не случайно в официальном описании маневров среди генералов упомянут всего лишь один штаб-офицер — полковник Суворов.

Может показаться, что, занимаясь полковыми делами, Александр Васильевич превратился в ограниченного служаку, однако это не так. В первом по времени сохранившемся письме Суворова (его эпистолярное наследие огромно — около двух тысяч писем) слышится голос воспитанного и образованного человека с широкими культурными запросами. 27 января 1764 года он пишет по-французски из Петербурга Луизе Ивановне Кульневой, природной немке из Прусской Померании, вышедшей после Семилетней войны замуж за русского офицера, служившего под начальством Суворова во время кампании 1761 года:

«На сих днях получил я случаем пачку писем от вашего батюшки. Посылаю при сем, сударыня, письмо, Вам адресованное. Очень сему рад; сильно жалею старика: по сю пору не получил он от Вас весточки. Я ему про жизнь Вашу отписал да обещал ему от Вас письмецо собственноручное, кое прошу доставить мне возможно скорее… Приезжайте сюда. Три-четыре раза в неделю в маскараде будете да два-три в театре. Бываю и я, коли здоровье позволяет… Головные и грудные боли не оставляют… Чую приближение смерти. Оная меня со свету потихоньку сживает, но я ее презираю, позорно умирать не желаю, а желаю встретить ее только на поле сражения».

Мы привыкли к хрестоматийному образу железного полководца, которому не страшны ни итальянская жара, ни холод альпийских ледников. Настоящему Суворову пришлось много работать над собой, чтобы с годами стать образцом выносливости, физической закалки, неутомимости.

Важная подробность: сын Луизы Ивановны стал военным. Он боготворил Суворова и старался во всем походить на него. Это Яков Петрович Кульнев, любимец солдат, снискавший заслуженную славу одного из храбрейших генералов русской армии и геройски погибший в самом начале Отечественной войны 1812 года.

ВОЙНА С ПОЛЬСКИМИ КОНФЕДЕРАТАМИ

Пятнадцатого ноября 1768 года Суздальский пехотный полк выступил в поход. Перед его началом (22 сентября) Суворов был пожалован в бригадиры. Петербург жил новостью — Турция объявила войну России. Но полк двинулся не на юг, а в Польшу, раздираемую очередной междоусобицей.

Самовластно правившие в Речи Посполитой магнаты мало считались с избиравшимися на престол королями. Опираясь на постоянно готовую к смуте шляхту, они часто образовывали конфедерации и вооруженной силой навязывали центральной власти свою волю. Зачастую за спиной конфедератов стояли внешние силы. В 1768 году против короля Станислава Августа Понятовского, избранного при решительной поддержке России, образовалась сильная оппозиция. Фанатичные католики в штыки встретили либеральную политику короля, направленную на примирение с некатолическим населением страны, на котором настаивала императрица Екатерина. Оппозиционеры собрались в пограничном городке Бар, объявили себя по старинному обычаю конфедерацией и начали гражданскую войну. Их целями были свержение Понятовского и ослабление позиций поддерживающей его России. Конфедераты обрушили репрессии на православное население Польши, спровоцировав взрыв народного гнева на Правобережной Украине. О кровавой весне 1768 года, вошедшей в историю под именем Колиивщины, дает представление поэма «Гайдамаки» Тараса Шевченко; ее отголоски звучат даже в гоголевском «Тарасе Бульбе».