Александр Панцов - Мао Цзэдун

Чанша (в древности она называлась Циньян, а затем — Чу) была основана три тысячи лет назад и к началу V века до н. э. превратилась в относительно крупный город. В V веке до н. э. она стала столицей мощного южнокитайского государства Чу, однако спустя два столетия была захвачена правителем западного царства Цинь, будущим объединителем страны и первым императором Китая Цинь Шихуанди. По повелению императора город был переименован в Чаншу («Длинные пески»). Прямо напротив городских стен на реке Сянцзян находится длинный и узкий, как коса, песчаный остров, утопающий в мандариновых садах (не случайно остров называется Цзюйцзычжоу — Мандариновый). Он поразил воображение Цинь Шихуанди своими пляжами, тишиной и покоем. Песчаный остров и дал название городу. В 1664 году, при маньчжурском императоре Канси, Чанша стала столицей вновь образованной провинции Хунань.

За островом Цзюйцзычжоу, на левом берегу реки, высится гора Юэлу («Подножие вершины»). Она небольшая — всего 256 метров, но так же, как Шаошань, священная. В начале прошлого века на ее склонах, густо поросших вечнозелеными лесами, было расположено несколько буддистских и даосских храмов и монастырей, в которых проживало несколько тысяч монахов и монахинь. У восточного склона горы находилась знаменитая Академия Юэлу, основанная еще в 976 году, во время Сунской династии. В стенах академии преподавал крупнейший философ сунского Китая Чжу Си (1130–1200), выдающийся конфуцианец. В 1903 году, незадолго до приезда в Чаншу Мао Цзэдуна, академия была реорганизована в Хунаньский институт высшего образования — современное по тем временам учебное заведение.

В городе имелось небольшое количество иностранцев, обосновавшихся на острове Цзюйцзычжоу. Наибольший контингент составляли американцы, в 1906 году основавшие в Чанше отделение Йельского университета и госпиталь Яли. Проявляли активность и миссионеры: как католики, так и протестанты. Чанша была открыта для международной торговли сравнительно поздно, в июле 1904 года, и местные жители к чужестранцам еще не привыкли. Антииностранные настроения были очень сильны. Поэтому, несмотря на подписанный центральными властями в 1903 году так называемый шанхайский договор о создании в Чанше международного сеттльмента, губернатор провинции под давлением общественности не разрешал местным жителям продавать иностранцам дома, находившиеся внутри городских стен. Вот как описывал реакцию местных жителей на появление на улицах иностранцев Эдвард Хьюм, американский врач госпиталя Яли: «Матери оттаскивали детей, пряча их от „дурного глаза“. Некоторые зажимали носы, когда мы проходили мимо. Горничная сказала нам, что запах, издаваемый иностранцами, настолько характерный, что китайцы знают о нашем присутствии, даже если не видят нас. Какие-то подростки… бежали за паланкином, крича: „Заморский дьявол!“»46

В общем, впечатлений от города у Мао Цзэдуна была масса. Сердце тревожно билось. Юноша был потрясен и взволнован. Он боялся, что ему откажут в приеме в «великую» городскую школу. К его удивлению, он был зачислен. Но и на этот раз проучился он лишь несколько месяцев. В октябре 1911 года в стране началась антимонархическая революция. Она разразилась внезапно, была относительно бескровной и почти не затронула широкие массы крестьянства47. Поводом к ней послужило восстание 8-го саперного батальона «новой армии», расквартированного в городе Учане (провинция Хубэй, Центральный Китай) вечером 10 октября. Большинство солдат этого батальона были членами революционной организации «Союз всеобщего прогресса» («Гунцзиньхуэй»), имевшего тесные связи с «Объединенным союзом». Поднял солдат на восстание двадцатишестилетний сержант Сюн Бинкунь, возмутившийся произведенной утром того же дня казнью без суда и следствия нескольких арестованных накануне революционеров. Саперов поддержали 29-й и 30-й пехотные полки, а также курсанты топографического военного училища. К утру 11 октября весь город оказался в руках повстанцев. На следующий день власть маньчжуров была свергнута в соседних с Учаном городах Ханькоу и Ханьяне. Таким образом, трехградье Ханькоу, Ханьян, Учан, известное под общим названием Ухань, оказалось в эпицентре революционных событий. Стихийное по своему характеру выступление вызвало взрыв антиманьчжурских настроений во многих городах страны. Однако руководителей «Объединенного союза» оно застало врасплох. Сунь Ятсен, находившийся в то время в Североамериканских Соединенных Штатах, узнал о нем из газет в вагоне поезда по дороге из Денвера (штат Колорадо) в Канзас-Сити. Вместо того чтобы устремиться на родину, он поспешил в Вашингтон и Лондон, рассчитывая с помощью друзей собрать необходимые «Объединенному союзу» финансовые средства. Зато местные учанские реформаторы-конституционалисты во главе с председателем хубэйского совещательного комитета по подготовке конституции тридцатисемилетним политиком Тан Хуалуном быстро сориентировались. Они не только перешли на сторону революции, но и возглавили ее. 11 октября в Учане было сформировано военное правительство провинции Хубэй, главой которого (дуду) стал командир 21-й бригады «новой армии» сорокасемилетний генерал-консерватор Ли Юаньхун. Гражданским же губернатором был избран Тан Хуалун.

В течение октября — ноября власть Цинов оказалась свергнута в пятнадцати из восемнадцати провинций империи. В большинстве из них гражданская власть перешла к бывшим реформаторам-конституционалистам, сделавшим все возможное, чтобы оттеснить подлинных революционеров от руководства. Военная же администрация оказалась в руках командиров местных подразделений «новой армии». Вновь сформированные провинциальные правительства одно за другим объявили о независимости их провинций от центральных властей.

В Чанше о событиях в Ухани, расположенной за более чем 700 ли к северу, узнали 13 октября, когда в город приехали представители Ли Юаньхуна. Один из них с разрешения директора школы, где учился Мао, выступил перед учащимися с зажигательной речью. На многих, в том числе и на Мао Цзэдуна, речь эта произвела ошеломляющее впечатление. К тому времени Мао под влиянием городской жизни уже эволюционировал из патриота-монархиста в убежденного республиканца. На мировоззрение юноши повлияло чтение первой в его жизни газеты «Миньли бао» («Народная сила»), являвшейся одним из печатных органов суньятсеновского «Объединенного союза». Именно из этой газеты, издававшейся с октября 1910 года на территории международного сеттльмента в Шанхае такими крупными соратниками Сунь Ятсена, как Юй Южэнь и Сун Цзяожэнь, молодой Мао узнал о вожде китайского демократического движения и его «трех народных принципах». Он стал горячо сочувствовать Сунь Ятсену. Из той же газеты он узнал о подавлении маньчжурскими властями очередного вооруженного восстания, организованного революционерами в Кантоне в апреле 1911 года. Восстанием руководил его земляк, хунанец Хуан Син, заместитель Сунь Ятсена по «Объединенному союзу». В кровавом бою с правительственными войсками погибли семьдесят два человека. Под впечатлением от прочитанного Мао решил написать статью. Эту первую свою работу он вывесил на одной из стен в школе на всеобщее обозрение. «Впервые я выразил политическое мнение, и оно было довольно путаным, — признавался он позже. — Я еще не преодолел восхищения Кан Ювэем и Лян Цичао. Неясно представлял я и различия между ними. Поэтому в своей статье настаивал на необходимости вызвать Сунь Ятсена из Японии для того, чтобы он стал президентом нового правительства, в котором бы Кан Ювэй получил пост премьера, а Лян Цичао — министра иностранных дел!»48 Да уж, действительно в голове юноши, если говорить словами поэта, «крутилось и вертелось» от множества прочитанных книг! Ничего-то он по-настоящему пока не понимал ни в реформизме Кан Ювэя и Лян Цичао, ни в революционизме Сунь Ятсена. Влекло его к этим людям только одно: жажда подвига. Неплохое чувство, если оно тем более подогревается страстным желанием борьбы за справедливость!