Алексей Владимирский - На киевском направлении

5. В Чанаке. в главный форт Гамидие, находившийся под командой немца Верле, 18 марта попало 36 тяжелых снарядов, тем не менее он сохранил достаточно сил, чтобы помешать подходу флота к Кефец, здесь были подбиты два 35,5-см орудия и на Намазие одно 21-см.

6. Килид-Бар пострадал совсем мало, гарнизон его вовсе не имел потерь.

В общем 18 марта было выведено из строя 8 орудий, из которых 4 окончательно. Потери в личном составе за этот же день выразились в 40 убитых и 74 раненых, в том числе 18 немцев.

Турки были уверены, что если на следующий день флот повторит свою попытку прорыва, то положение станет критическим, так как к вечеру 18 марта тяжелые пушки имели мало снарядов, а тяжелые гаубицы их почти не имели. Фортовые и батарейные запасы снарядов для тяжелых орудий были истощены.

Первые извещения о неудаче 18 марта, прибывшие в Лондон, были в виде краткого донесения Робека с указанием понесенных потерь, которые на 75% превосходили предполагаемые. Это донесение заканчивалось требованием от Военного совета дальнейших указаний. Полагая, что план Кардена частично уже выполнен, Совет телеграфировал адмиралу продолжать операцию. Адмиралтейство с этим было солидарно.

Но Робек начатой операции не продолжал... Он 23 марта послал второе донесение, в котором указал на неожиданно возникшие трудности со стороны мин заграждения, для вылавливания которых нужно продолжительное время.

Несмотря на это, Черчилль все же потребовал продолжения операции, в ответ на что Робек 26 марта телеграфировал в третий раз следующее: "Без сомнения попытка 18 марта не была решающей. 22 марта я имел свидание с ген. Гамильтоном, который изложил мне свой план, последний я целиком одобряю. Для достижения положительных результатов и цели операции необходимы совместные действия флота и армии"{35}.

Как следствие этой телеграммы, в Лондоне произошло бурное заседание Военного совета. Черчилль усиленно ратовал за продолжение плана Кардена во всей его чистоте, употребляя пехотные десанты лишь для частичного разрушения того, что не разрушено артиллерией. Но представители адмиралтейства были против и особенно лорд Фишер, который исходил из положения, что "следует держаться мнения и оценки лица, которое находится на месте". Асквит примкнул к Черчиллю, Китченер вместо ответа прочел собранию телеграмму Гамильтона: "Я держусь, - пишет Гамильтон, - того мнения, что Дарданеллы не могут быть форсированы только флотом. Этим вопросом раньше я не занимался, но теперь вижу, что армия должна в этой операции играть существеннейшую роль и не в высадке малых отрядов для местных операций, а для наступательной операции в значительных силах, долженствующей обеспечить флоту проход через проливы"{36}.

Совет в целом присоединился к этой точке зрения, и, таким образом, операция снова приостановилась, по крайней мере до 15 апреля, к какому сроку ожидалось приведение в готовность десантного корпуса.

Мы видим, как в Англии постепенно под влиянием неудачи переходят к мысли открыть проливы флоту десантной операцией крупных размеров. Однако на принятие этого решения потребовалось почти 5 месяцев, в течение которых турки неоднократно были предупреждаемы о грозящей им опасности.

После принятия этого решения осторожный Китченер протелеграфировал Гамильтону: "Вы знаете мои взгляды на форсирование Дарданелл. Эта операция должна быть проведена. Если для очищения проходов и приведения замысла к хорошему концу потребуется большая операция, то только после очень внимательного исследования этого вопроса"{37}.

Гамильтон понял эту телеграмму как приказ, дающий ему carte-blanche, и, надо полагать, не совсем серьезно отнесся к последним словам, следствием чего с его стороны последовало распоряжение десантному корпусу покинуть Лемнос и следовать в Александрию, где войска должны были высадиться с транспортов и, по ознакомлении с ними Гамильтона, вновь погрузиться в требуемом для десанта порядке, так как до этого они были погружены неудачно и беспорядочно.

Там, в Александрии, в течение целого месяца войска экспедиционного корпуса готовились, перегружая корабли в требуемом для десанта порядке. Подготовка сопровождалась смотрами, театральными спектаклями, кинематографическими съемками, что позволяло туркам получать представление о силах десантного корпуса.

Полевые турецкие войска, за исключением артиллерии, в бою 18 марта не участвовали, но благодаря успеху их моральное состояние повысилось. Кроме 9-й пехотной дивизии, бывшей в Дарданеллах с августа 1914 г., в ноябре сюда прибыла 7-я пехотная дивизия, позже в феврале 1915 г. - в Майдос 19-я пехотная дивизия, 12 марта - в Кум-Кале 11-я пехотная дивизия и, наконец, 15 марта 5-я пехотная дивизия прибыла в Байрамич.

Турки исправили все полученные на берегу повреждения,. покрыли полуостров сетями колючей проволоки, собрали необходимые военные запасы, наконец, сосредоточили крупные сухопутные силы как на азиатском берегу, так и на Галлиполи у Саросского залива, с сильным авангардом у Седд-эль-Бар и поддержками у Ачи-Баба.

В течение целого месяца турок никто не тревожил.

Форсировать Дарданеллы, как мы видели, одним флотом не удалось, и окончательная победа осталась за береговыми батареями и хорошо организованной минной обороной, понимая под последней минные поля в сочетании с прикрывающими их береговыми батареями средних калибров.

Как будто можно считать, что вопрос борьбы флота с береговыми батареями, будучи освещен с точки зрения Дарданелльской операции, разрешается в пользу берега. Однако к окончательным выводам нужно подойти с некоторой осторожностью, так как в продолжение всего этого опыта, начиная с 3 ноября по 18 марта включительно, средства корректирования огня и наблюдения за разрушениями были крайне недостаточны. Кроме того, нам кажется, что материальная часть флота, приспособленная к борьбе с себе подобным противником, т. е. флотом же, не в достаточной мере соответствовала целям стрельбы по объектам береговой обороны.

Исходя из этого, если мы зададимся целью создать боевой флот, способный, кроме борьбы с флотом, и вести успешно борьбу с берегом, то невольно во весь рост встанет вопрос, а пригодны ли к борьбе с берегом типы и калибры принятой у нас морской артиллерии ? На этот вопрос можно безоговорочно ответить - нет, не пригодны, так как морская артиллерия может вести успешный огонь только по открытым целям. Стрельба из длинных пушек по невидимым целям перекидным огнем, пользуясь уменьшенными зарядами, - паллиатив. Вспомним немецкие и австрийские крупнокалиберные гаубицы Круппа и Шкода. Эффект действий этих гаубиц вполне оправдал надежды своих конструкторов. Поэтому, резюмируя вопрос о борьбе флота с берегом, можно с уверенностью сказать, что морской флот с его вооружением будет, как это было во время Дарданелльской операции, бессилен, но не скажем того же, если этот же флот будет иметь у себя на вооружении крупнокалиберные гаубицы и, конечно, в изобилии средства наблюдения и корректирования огня.