Борис Соколов - Михаил Тухачевский: жизнь и смерть «красного маршала»

В конце концов для побега представился удобный случай. На основе международного соглашения пленным разрешили прогулки в городе, при условии, что они дадут письменное обязательство не пытаться бежать во время прогулок. Находившийся вместе с Тухачевским в Ингольштадтском лагере А. В. Благодатов, (впоследствии — генерал-лейтенант Советской Армии), следующим образом описывает обстоятельства последнего, удачного побега: «Тухачевский и его товарищ капитан Генерального штаба Чернявский сумели как-то устроить, что на их документах расписались другие. И в один из дней они оба бежали. Шестеро суток скитались беглецы по лесам и полям, скрываясь от погони. А на седьмые наткнулись на жандармов. Однако выносливый и физически крепкий Тухачевский удрал от преследователей… Через некоторое время ему удалось перейти швейцарскую границу и таким образом вернуться на Родину. А капитан Чернявский был водворен обратно в лагерь.

Мы долго ничего не знали о судьбе Михаила Николаевича и очень волновались за него. Примерно через месяц после побега в одной из швейцарских газет прочитали, что на берегу Женевского озера обнаружен труп русского, умершего, по-видимому, от истощения. Почему-то все решили, что это Тухачевский. В лагере состоялась панихида. За отсутствием русского попа ее отслужил французский кюре».

Так Тухачевского похоронили во второй раз. А он между тем держал путь в Париж, оттуда — в Лондон, а далее — морем до Скандинавии и поездом — до Петрограда. Оставим удачливого беглеца наслаждаться свободой и сделаем небольшое мемуарное отступление.

В сентябре 1993 года, ровно через 76 лет после того, как Тухачевский смог покинуть не слишком-то гостеприимный 9-й форт, мне довелось побывать на международной конференции военных историков в славном городе Ингольштадте, известном во всем мире, в том числе и в России, автомашинами концерна «Ауди» (до 1945 года — «Хорьх»), Побывали мы и в крепости, для чего пришлось преодолевать по подъемному мосту ров с водой. Здесь теперь расположен баварский военный музей. В тот день его директор, подлинный энтузиаст своего дела, радовался новому ценному приобретению: родственники фельдмаршала Вальтера Моделя передали музею его позолоченный маршальский жезл. И я невольно сравнил судьбы двух полководцев, следы которых так неожиданно пересеклись под сводами ингольштадтской крепости. Модель был одним из двух немецких фельдмаршалов, покончивших с собой в дни поражения Германии, не пережив капитуляции своих армий в Рурском котле. Вторым оказался риттер Роберт фон Грейм, последний генерал, произведенный Гитлером в фельдмаршалы и сменивший обвиненного в измене Геринга на посту главкома люфтваффе. Кстати говоря, за исключением Вильгельма Кейтеля, ни один германский фельдмаршал или гросс-адмирал не был казнен победителями. Кейтеля же подвела «плохая должность» — начальника штаба Верховного Главнокомандования (фактически — военного министра): здесь и преступные «приказ о комиссарах» и инструкции о бесчеловечном обращении с военнопленными, и соучастие в геноциде. Модель же в военных преступлениях не повинен. И тактику «выжженной земли» он проводил так, чтобы не страдало мирное население. Например, когда 9-я армия Моделя весной 43-го оставляла Ржевско-Вяземский плацдарм, в тыл эвакуировались не только все хозяйственные запасы, но и русское население, чтобы не обрекать его на голодную смерть. Биограф Моделя генерал Хорст Гроссман так писал о конце фельдмаршала, не боявшегося спорить с самим Гитлером: «По собственному желанию Модель был погребен среди своих солдат. Смысл своего существования он всегда находил в служении народу. Плен, колючая проволока, стены тюрьмы, позор и унижение ждали его. Это не могло вынести его горячее сердце, поэтому он остался на своем последнем поле сражения» (кстати сказать, успев своим приказом распустить по домам солдат старших возрастов и мальчишек из «Гитлерюгенда», а когда кончились медикаменты, то и всех остальных, чтобы те попытались избегнуть плена).

Тухачевский, как мы вскоре увидим, куда более сурово проводил тактику «выжженной земли» на двадцать с лишним лет раньше Моделя, в Тамбовской губернии, где не только жгли крестьянские избы, но и безжалостно расстреливали их обитателей, а убежавших в леса травили ядовитыми газами. «Красному маршалу» хватало мужества спорить и с наркомом обороны Ворошиловым, и с самим Сталиным, но вот мужества избежать позорного судилища и казни, застрелиться в тот момент, когда понял, что тучи над головой окончательно закрыли небо, не хватило, равно как недостало смелости отвергнуть на суде фантастические обвинения и перед лицом неминуемой смерти отстаивать свою невиновность, честь и достоинство. Здесь вспоминается другой германский фельдмаршал, Эрвин фон Вицлебен, участвовавший в заговоре против Гитлера и на суде, издевательски названном «народным», прекрасно сознавая, что его ждет виселица, отстаивавший правоту заговорщиков и благородные цели, ими двигавшие. У Тухачевского же очень рано подверглось эрозии понятие об офицерской чести — еще тогда, в 17-м, в Ингольштадте, когда он бежал, нарушив обещание — комедия с подменой подписей дела не меняет, да, может, и сам эпизод, когда за Чернявского и Тухачевского расписались другие, вообще придуман, чтобы хоть чуть-чуть облагородить совсем не благородный поступок будущего маршала. Ведь Тухачевский не мог не понимать, что его побег, связанный с нарушением честного офицерского слова, неизбежно вызовет ужесточение режима, в частности запрет прогулок в город, и ухудшение положения других пленных в Ингольштадте. Его менее счастливого товарища Чернявского, прежде чем вернуть в лагерь, жандармы изрядно помяли, в отместку за подлость. Тухачевскому же повезло. И нет никаких свидетельств, что он испытывал муки совести, подставив тех, с кем делил невзгоды плена.

5/18 сентября Тухачевскому удалось перейти германо-швейцарскую границу. 29 сентября (12 октября) 1917 года истощенный голодными скитаниями, но не потерявший присутствия духа подпоручик явился к русскому военному агенту (по сегодняшней терминологии — военному атташе) генералу графу А. А. Игнатьеву, потом тоже перешедшему к большевикам и ставшему, наряду с Алексеем Толстым, еще одним «красным графом». Этим днем датировано письмо Игнатьева в Лондон военному агенту генералу Н. С. Ермолову: «По просьбе бежавшего из германского плена гвардии Семеновского полка подпоручика Тухачевского мною было приказано выдать ему деньги в размере, необходимом для поездки до Лондона. Прошу также не отказать помочь ему в дальнейшем следовании». Уже 16 октября Тухачевский оказался в Петрограде, где явился для продолжения службы в запасной батальон Семеновского полка. И тут же получил отпуск домой для поправления здоровья. Во Вражском его застало и величайшее событие в истории России XX века — Октябрьская революция, решающим образом повлиявшая на судьбу нашего героя.