Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
Во время развертывания и движения вперед забайкальских казаков они попали под пулеметный огонь передовых частей противника и сбились в кучу, потеряв полковника Буйвида{16}. Пришлось тратить много времени на восстановление порядка, и только вечером боевой порядок вошел в соприкосновение с противником, занявшим район Монастырище и, видимо, выжидавшим. Генерал Смолин 13-го ничего не мог сделать, так как люди после ночного перехода сильно устали.
Атака противника отложена на утро 14-го. Рано утром узнали, что она была безуспешной; красные сами перешли в наступление, и генерал Молчанов начал отводить свою группу. Отход начался после неудачи в одной из частей группы; кроме того, выяснилось, что генерал Смолин не может продвигаться и даже принужден отходить. Отход же его уже создавал угрозу тылу. Как ни безнадежно мы смотрели на дело, но все же еще были какие-то надежды на отсрочку решения. 14-го утром был положен конец всяким надеждам. Нужно было думать о выводе людей и их семейств.
Вечером 14 октября был отдан приказ о бесцельности дальнейшей борьбы и о прекращении ее. Все действия должны ограничиваться только мерами обеспечения отхода. В приказе было, между прочим, сказано, что генерал Дитерихс не пойдет туда, где японцы; приказ предназначался для фронта, но был передан во Владивосток и создал там много недоразумений, так как был понят как отказ генерала Дитерихса от власти. Прежде всего адмирал Старк, который являлся начальником тылового района, как бы должен был заменить генерала Дитерихса и руководить эвакуацией. Он решил создать особый аппарат для работы – на это начали смотреть как на образование нового правительства.
Затем нашлись люди, которые продолжали мечтать, что еще не все кончено. Чуть ли не пошли разговоры об измене, предательстве и образовании нового фронта у Угольной. Владивосток, по которому свободно прогуливались партизаны, должен был, по их мысли, превратиться в крепость. Недоговаривали только одного: «Они надеются, что японцы останутся в самом городе». После один из мечтающих спрашивал меня, чем объяснить такой отказ от борьбы и отход; я спросил: а если бы до нашего отхода японцы ушли, не пришлось бы вам драться за пароходы или бросаться в воду. Он согласился, что вполне могло создаться такое положение.
Согласно плану эвакуации, японцы совершенно оставляли Владивосток 26 октября. Последние дни они были уже на транспортах и только часть людей на берегу для охраны. Эти данные были отправными для эвакуации, но, конечно, как всегда, кто не верил в окончательный уход японцев, а кто пугал, что они бросят все и уйдут раньше.
16 октября ночью мы вернулись во Владивосток и застали там страшную растерянность. Порядок в городе охранялся офицерским батальоном, полиция уже развалилась. Все тыловые учреждения прекратили работу; начались саботаж, а затем и забастовки. Люди начали заботиться только о том, как бы выбраться или приготовиться к встрече красных войск. А нам нужно было во что бы то ни стало вывезти все семьи военнослужащих, вывезти беженцев, соединивших судьбу с армией издавна, вывезти часть грузов, усилить свою тощую казну, перебросить в Посьет части войск, отходящие на Владивосток и расположенные в городе, вывезти военно-учебные заведения, больных, раненых.
Задачи эти казались непосильными, так как средств для перевозки всего этого не хватало. Да и куда направлять все это в дальнейшем, не имея средств? Вопрос о семьях всегда был самым тревожным. Отцы, мужья были брошены на фронт, а все семьи были сосредоточены во Владивостоке, даже и тех, которые по ходу событий должны были отходить на Пограничную. Перед началом боевых действий в Спасском районе все семьи военнослужащих были переведены во Владивосток и организованны там по группам; каждая войсковая группа имела свою группу семейств со своим заведывающим, а во главе всех семейных групп поставлен был генерал 3., который и был ходатаем по всем их нуждам.
Пока семьи были во Владивостоке, мы, несмотря на скудность средств, могли кормить их и кое-что делать для улучшения положения. Гораздо сложнее и труднее было перевезти их в другие районы и там поддерживать. Мы считали, что из 6 тысяч ртов пойдет из Владивостока не более половины, а заявили желание выехать почти все. Предполагали начать переброску семейств в Посьет, а затем в Ново-Киевск раньше, но все это затянулось до последнего момента. Семьи группы генерала Смолина должны были отправиться на Пограничную, но как раз около 10 октября, после перевозок войск, был сожжен большой мост на 26-й версте; когда мост починили, было уже поздно, так как сообщения с Пограничной были прерваны уже 15 октября.
Генерал Дитерихс приказал нанять для перевозки семей и проч, японские транспорты, но получались неопределенные ответы: то они будут поданы 22-го, то 24-го, а то и позже. Свои плавучие средства были все распределены и заняты. Японское военное командование для своих перевозок имело транспорты, но остерегалось их давать без разрешения из Токио. В конце концов оно сдалось на просьбы, и, кажется, с 20-го числа началась переброска семей в Посьет на японских транспортах. Это было громадной помощью – иначе бы пришлось плохо.
После 14-го наши войсковые группы отходили по тем указаниям, которые были даны. Группа генерала Смолина в район Пограничной; Молчанов и Бородин на Посьет по западному берегу Амурского залива, Глебов на Владивосток. Красные следовали по пятам, но особенно не наседали. По нашим расчетам, около 20-го числа генерал Молчанов должен был быть в районе Славянки, а около 23 – 24-го мог быть в районе Посьета, Зайсановки. К этому времени должна быть закончена переброска семейств, чтобы не вести боев с красными для обеспечения высадки.
Мы предполагали выехать из Владивостока 20 октября, но вечером в этот день поднялась паника, и пришлось остаться. Кто-то пустил слух, что японцы отошли и красные будут впущены в город. На самом деле японцы точно придерживались своего расписания, и когда красные пытались нарушить его, то было принято боевое расположение и
