Лаврентий Берия - «С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953 гг

Таким образом, Сталин не отстранялся от двух старых соратников, но отстранял их от постоянных и активных контактов с внешним, прежде всего капиталистическим миром. Соответственно прекращались и постоянные поездки обоих на Запад.

В этом был свой резон. Молотов и Микоян после войны поездили по миру, побывали в США, и там им, естественно, демонстрировали только «казовую» сторону американского «образа жизни». Смотреть было действительно на что! На фоне нашей ужасающей разрухи (и даже несомненно выдающихся наших успехов второй половины 30-х годов) послевоенная жизнь в Америке поражала всем — достатком, блеском, кипением, комфортом, довольным видом масс, экономической и индустриальной мощью. На Молотова и Микояна это оказало деморализующее воздействие. Они уже не считали, что нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики.

Соратники с подобными настроениями Сталину не требовались. К тому же ни Молотов, ни Микоян никогда не имели плотно дела с наиболее передовыми отраслями советской науки, техники и экономики и поэтому не имели возможности видеть широкие перспективы и реальность быстрого нашего рывка. Всё это и стало причиной похолодания отношений трёх старых большевиков с дореволюционным партийным стажем.

Однако Молотов и Микоян не списывались «в тираж», а всего лишь естественным образом отходили на вторые и третьи планы, как тот же Ворошилов, например.

После смерти Сталина министром внешней торговли СССР вновь стал Микоян, как и Молотов — вновь министром иностранных дел СССР. Но последующие события нашей послесталинской истории лишь подтвердили правоту Сталина в отношении этих его соратников.

Здесь, пожалуй, уместно сразу коснуться и коллизии с Булганиным и Василевским. 24 марта 1949 года Политбюро приняло Постановление по вопросам Министерства Вооружённых Сил СССР. Заместитель председателя Совета Министров ССР и министр Вооружённых Сил СССР Н.А. Булганин освобождался от должности министра «с переводом его в бюро Совета Министров на общегосударственную работу».

Военным министром назначался маршал Советского Союза А.М. Василевский, а его первым заместителем маршал Советского Союза В.Д. Соколовский.

По тому же постановлению ПБ на Булганина возлагалось «наблюдение за работой Министерства финансов СССР, а также за работой комитетов № 2 и № 3».

Финансовое дело Булганин знал неплохо — с сентября 1938 года по апрель 1940 года и с октября 1940 года по май 1945 года он занимал пост председателя правления Государственного банка СССР. Комитеты № 2 и № 3 были Комитетами при СМ СССР по реактивной технике и радиолокации, с чем Булганин тоже соприкасался по работе в военном министерстве.

При этом 7 апреля 1950 года Н.А. Булганин был назначен уже первым заместителем председателя Совета Министров СССР, а 16 февраля 1951 года было образовано бюро по военно-промышленным и военным вопросам под председательством того же Булганина.

Коба снял Вознесенского со всех постов сразу[191]. И возникает вопрос Кузнецова[192] и вообще ленинградской организации. Киров Ленинград чистил, недочистил (так в тексте. — С.К.). Надо снова чистить. Но это уже дело Кобы, Георгия и Абакумова.

Кузнецов мне никогда не нравился. Экономики не знает, а ставит себя высоко. Георгий о нем тоже не высокого мнения. Люди всегда делились на две категории и сейчас делятся. Один работает столько, сколько надо для дела, а другой столько, сколько его заставишь. Вознесенский людей подбирать не умеет, а тех, кто работает на совесть, ценить не умеет. Он себя ценит. И Кузнецов тоже.

Коба верит долго, но если перестает верить, это все. Его доверие к Кузнецову кончилось. Ну и черт с ним. С Вознесенским не ясно.

Одно плохо. Вознесенский был фигура известная, вес имел. Часть вопросов теперь будет решать сложнее, а время горячее. А может будет и проще. Все равно мои дела по Госплану больше тянул Борисов[193].

Возникновение «ленинградского дела», стержнем которого стали вначале «опала», затем арест, следствие и расстрел Вознесенского и Кузнецова, сейчас связывают прежде всего с якобы интригами Маленкова и содействовавшего ему Берии. Приплетают к этому делу и некие козни Абакумова, хотя Абакумов был как раз с Кузнецовым дружен. Судя по всему, Абакумов был бы рад вообще не начинать ленинградские расследования, но они начались с ареста Якова Капустина (1904–1950), второго секретаря Ленинградского обкома партии, арестованного МГБ по прямому указанию Сталина. Не выполнить это указание Абакумов не мог. Капустин же подозревался в связях с англичанами.

Арест Капустина сразу вводил в круг расследования — хотя бы косвенно — Кузнецова. Но было ли это выгодно Абакумову, если арестованный впоследствии по его делу бывший начальник секретариата МГБ СССР полковник Иван Чернов 27 мая 1952 года показывал на допросе в МГБ:

«…Абакумов не раз хвастался своей близостью к Кузнецову… Именно с помощью Кузнецова Абакумов расставлял на руководящие должности угодных ему людей, которые впоследствии составляли его надежную опору.

Кроме того, Кузнецов, будучи облечен доверием ЦК, представительствовал в МГБ СССР. И, вполне естественно, находясь в таких взаимоотношениях с Абакумовым, сигналам о фактах неблагополучия в работе МГБ ходу не давал…»

В итоге по «ленинградскому делу» был осуждён ряд руководящих работников. К расстрелу было приговорено 23 человека, включая Вознесенского и Кузнецова (расстреляны не все). К различным срокам заключения было приговорено 85 человек, а не «тысячи», как нередко утверждается.

Но в чём истоки этого дела — в чьих-то интригах или в неких объективных обстоятельствах?

Любая интрига должна иметь мотив. А какие мотивы для интриг против кого бы то ни было могли быть у Маленкова и Берии? Они занимали высшие посты, были очень загруженными людьми, и результат отстранения от своих обязанностей — вследствие их интриг — одного или нескольких коллег Маленкова и Берии по управлению страной мог быть один: перекладывание нагрузки и ответственности отстранённых лиц на тех же Маленкова и Берию. Им что — своих забот не хватало?

Уже поэтому разговоры об «интригах» и «подсиживании» в кругу ближайших соратников Сталина — глупая или провокационная болтовня. Вот на более низком уровне Кузнецова, Абакумова, Меркулова и т. п. какие-то интриги могли бы иметь место — с мотивом повышения своего властного статуса. Но возьмём того же Абакумова. Если бы он затеял интригу, то есть фактически совершил должностное, как минимум, преступление, то рисковал бы не только своим положением, но и жизнью (что реально и получилось). И даже если бы интрига имела успех, то Абакумов не получил бы ничего существенного дополнительно в плане материальном, зато его нагрузка, и так немалая, ещё более возросла бы.