Олег Хлобустов - Феномен Андропова: 30 лет из жизни Генерального секретаря ЦК КПСС.

Таково было содержание этого исторического документа, подводившего определенный итог под проделанной работой по освобождению от груза прошлых ошибок и преступлений, к разговору о которых нам придется еще не раз возвращаться в ходе нашего повествования.

Представляется необходимым пояснить современному молодому читателю некоторые идеологеммы и обстоятельства, упомянутые в Постановлении ЦК КПСС от 5 июля 1956 г.

«Холодной войной» в исторической науке и политологии именуются периоды напряженности в советско-американских отношениях, ассоциируемые с противостоянием двух ядерных сверхдержав и двух мировых социально-политических систем, условно датируемые 1946–1972 и 1980–1989 годами.

Впервые этот термин прозвучал 24 октября 1948 г. в выступлении в американском Конгрессе известного политика Б. Баруха, заявившего, что «хотя война закончена, мы находимся в состоянии холодной войны, которая становится все теплее».

Как отмечается в современной «Энциклопедии российско-американских отношений XVIII–XX века», «холодная война велась всеми средствами — дипломатическими, политическими, пропагандистскими, — за исключением военных», хотя последнее утверждение вызывает некоторые сомнения и нуждается в уточнении, что и будет сделано далее.

Окончание «холодной войны» связывают с годами президентства в США Дж. Буша — старшего (1989–1993 гг.).

28 января 1992 г. Буш заявил: «По божьей воле, Америка выиграла холодную войну».

В ходе первой встречи Буша с президентом России Б.Н. Ельциным 1 февраля 1992 г. было заявлено об «окончании «холодной войны», и объявлено о том, что обе стороны не считают более друг друга потенциальным противником.

Как подчеркивает составитель «Энциклопедии российско-американских отношений XYIII — ХХ века» Э.А. Иванян, американские исследователи феномена «холодной войны» делятся на «правоверных», обвиняющих в ее развязывании Советский Союз, и «ревизионистов» 60-х — 70-х годов, считающих основным ее виновником США».

Американский дипломат и историк международных отношений Дж. Ф. Кеннан считал, что «холодная война» отражала «…долгое и дорогое политическое соперничество, разжигаемое с обеих сторон нереальными и преувеличенными оценками намерений и мощи противоположной стороны»[31].

В эпицентре мятежа

Контрреволюционный мятеж в Венгрии, развязанный в октябре 1956 г. внутренней реакцией при поддержке извне, явился серьезным испытанием для коллектива посольства СССР в Будапеште.

Организаторы мятежа, добиваясь свержения народной власти и реставрации буржуазных порядков, не без оснований видели в Советском Союзе и в венгерско-советской дружбе одно из главных препятствий на пути реализации своих замыслов. Стремясь придать развитию событий в Венгрии антисоветскую направленность, враждебная пропаганда внутри страны и извне всемерно разжигала националистические и шовинистические настроения среди ее граждан, иногда грубо, а порой и утонченно клеветала на Советский Союз, на советско-венгерские отношения, сеяла неприязнь ко всему советскому.

Отслеживание развития ситуации в стране и было одной из важнейших задач советского посольства в Будапеште.

Мы не будем подробно анализировать причины и истоки событий октября 1956 г., отсылая читателя как к свидетельствам их непосредственных участников, так и к опубликованным работам по этой проблеме[32], и остановимся только на вопросах работы советского посла Андропова в Будапеште в трагические месяцы 1956 г.

Отметим, что согласно договору об образовании Организации Варшавского договора от 14 мая 1955 г. [33], Советский Союз имел не территории Венгрии войска, сведенные в Особый корпус под командованием генерал-лейтенанта П.Л. Лащенко.

Решения ХХ съезда КПСС, особенно специальный доклад первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева его делегатам о культе личности Сталина и его последствиях, произвели ошеломляющее впечатление как на всех знакомившихся с ними рядовых коммунистов, так и на руководство коммунистических партий зарубежных стран, а впоследствии — и международное общественное мнение.

Потрясенный услышанным в Кремле, первый секретарь Венгерской партии трудящихся (ВПТ) Матьяш Ракоши, до недавнего времени именовавший себя «лучшим венгерским учеником Сталина», доверительно говорил советскому послу:

— Юрий Владимирович, — вы еще очень молодой человек и застанете то время, когда сами убедитесь, какой ценой придется заплатит вам и нам за этот съезд. Так не делается. Это катастрофа[34].

Многие авторы подчеркивали присутствие у Юрия Владимировича «венгерского синдрома». Что вполне понятно, поскольку на его глазах происходило все шестимесячное вызревание конфликта, завершившегося массовым кровопролитием, и именно им, в конечном итоге, анализировались, систематизировались и оценивались факты, характеризовавшие развитие политического кризиса, и в виде взвешенных и выверенных оценок шифртелеграммами направлялись в Москву в МИД и ЦК КПСС.

А информация о развитии кризиса, отправлявшаяся советским посолом, далеко не всегда находила понимание и адекватную оценку в Москве.

Именно в этот период ярко проявились аналитический склад ума и аналитические способности Юрия Владимировича, масштабность его мышление, сосредоточенность на отстаивании интересов Советского Союза, упорство, хладнокровие и выдержка, выносливость.

Некоторые, но далеко не все, исходные данные для выводов о положении в Венгрии, на чем мы подробнее остановимся далее, предоставлялись послу Андропову работавшими в посольстве сотрудниками КГБ при СМ СССР Е.Т. Синицыным и Г.Ф. Григоренко. Помимо этого он опирался и на иные, дипломатические и партийные источники.

С начала в апреле 1956 г. острых дискуссий о судьбах социализма не только в партийных организациях, но и в венгерском обществе, в которые были вовлечены тысячи венгров, советское посольство информировало МИД и ЦК КПСС об усилении брожения, росте националистических и антисоветских настроений, падении авторитета ВПТ, ее руководства.

Следует напомнить, что хотя 27 июня 1941 г. Венгрия, вслед за Германией, объявила войну СССР и её армия участвовала в боях на германо-советском фронте, понеся многочисленные потери (только в 1944 г. погибли более 350 тысяч солдат, оказывавших по приказу своих командиров отчаянное, но бессмысленное сопротивление; 514 тысяч из них попали в советский плен), однако, большинство мадьяр не считало своё правительство виновным во втягивании страны в войну и участии в агрессии.