Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

«15.08.41, МиГ-3. Воздушный бой, 1 час 33 минуты».

Четыре самолета закрутились в бою, однако «ишаков» все не было. Наконец, в небе показались три точки. Немцы, увидев, что к противнику идет подкрепление, резко развернулись и скрылись в облаках. Летчики на И-16 приняли еще мало знакомые в войсках МиГи за мессеры и пошли на них в атаку. Потребовалось время, чтобы разобраться, кто есть кто. К счастью, обошлось без жертв, и стороны мирно разошлись по своим аэродромам, но послания, которыми они обменялись, передаче в открытой печати не подлежат, и отнюдь не в силу их секретности.

В свою очередь, немцы, видимо, решили не оставлять без последствий такое нерыцарское поведение сталинских соколов. Через некоторое время на западе в небе показалось множество еле различимых вдалеке самолетов. Наблюдатель с вышки на краю аэродрома успокоил, доложив, что это наши Яки возвращаются с фронта. Но это были мессеры. Они с ходу нанесли штурмовой удар по аэродрому, и после этого предложений о поединках с их стороны больше не поступало.

Возвращаясь к первому воздушному бою Георгия Урвачева, можно предположить, что если в тот день при взлете у него не было никаких шансов остаться в живых, то в последующем бою их тоже было немного. Все обстоятельства этого боя были против него, начиная с того, что он был один, а соперников двое. При этом они явно были «свободными охотниками», то есть опытными боевыми пилотами, имевшими на своем счету множество боевых вылетов, воздушных боев и побед.

Один летчик-фронтовик на вопрос о том, какие нужны условия, чтобы пилот стал асом, ответил, что таких условий много, но два из них главные. Во-первых, он должен остаться в живых после первых двух-трех боев, во время которых он ничего не видит, не понимает и его, как правило, сбивают. Во-вторых, сбить первый самолет противника, чтобы стать настоящим бойцом, почувствовать уверенность в себе. В том бою немцы уже были такими, а Урвачев – нет. И наконец, бой происходил на малой высоте, где мессер превосходил МиГ не только в мощности оружия, но также в скорости и маневренности.

«Мессершмитт-109» – основной истребитель люфтваффе, который выпускался в различных модификациях. В 1941 г. под Ржевом, скорее всего, были Ме-109 F – «Фридрихи» с максимальной скоростью 620 км/ч, пушкой калибра 20 мм и двумя пулеметами калибра 7,92 мм. Они считались лучшей моделью Ме-109, которая внешне заметно отличалась от прежних моделей, и поэтому в справочниках ВВС Красной армии и других документах, в том числе 34-го иап, часто обозначалась ошибочно как «Хейнкель-113».

Остается вопрос, почему командир эскадрильи послал своего летчика на явную и, казалось бы, бесполезную смерть? Возможно, у него были основания полагать, что «Мессершмитты» прилетели, чтобы блокировать аэродром и препятствовать взлету перехватчиков. В это время немецкие бомбардировщики или разведчики могли свободно пройти на Москву. Он, конечно, понимал, что летчик будет убит при взлете. Но предполагал, что, пока немцы будут возиться с ним, другие пилоты успеют взлететь и отогнать истребители противника.

Как следует из летной книжки Урвачева, 14 августа, после 40-минутного боя с мессерами, он совершил еще три боевых вылета и в ходе одного из них атаковал Ю-88, но потерял его в облаках. Это при том, что, по словам фронтового летчика-истребителя Ивана Кожемяко, «продолжительность воздушного боя обычно 10–20 минут, максимум полчаса. Надо сказать, что после вылета с 30 минутами воздушного боя, скорее всего, ты во второй раз уже никуда не полетишь. У тебя просто сил не хватит».

О ночных боевых вылетах, парашютах и регланах

Очевидно, что 14 августа 1941 г. можно считать вторым днем рождения Георгия Урвачева, а через неделю – 20 августа ему исполнился 21 год. Однако накануне он вновь едва не погиб, совершая свои первые ночные боевые вылеты. На исходе той ночи, вернувшись после одного из них, он во второй раз поднялся в воздух:

«19.08.41, МиГ-3. Перехват противника, 1 полет, ночью, 1 час 30 минут».

В это время туман закрыл аэродром, на самолете закончилось горючее, и Урвачев совершил вынужденную посадку, не выпуская шасси. В разделе летной книжки «Катастрофы, аварии, поломки, вынужденные посадки и прочие происшествия» появилась запись: «Вынужденная посадка на «живот» ввиду исхода горючего в р-не г. Сычевка. Экипаж невредим».

До этого в его летной книжке есть отметки только о двух полетах ночью: 50 минут на И-16 и 1 час 30 минут на У-2, которые он совершил в 1940 г., но ни одного ночного вылета на МиГе. Однако 2 августа 1941 г. появился странный приказ командира полка: «Считать вылетевшим ночью на самолете МиГ-3 младшего лейтенанта Урвачева Г. Н. с 19.8.41».

В ту же ночь из-за тумана на минуту раньше Георгия Урвачева в 5.44 «ввиду исхода горючего» в районе Ржева вне аэродрома совершил вынужденную посадку на «живот» и старший лейтенант Иван Лукин.

Вынужденные посадки Лукина и Урвачева были «разобраны с летным составом, изучены все посадочные площадки в районе Калинина, Сычевки на случай посадки при закрытии аэродрома туманом». Так или иначе, но после этого фамилия Урвачева значилась почти в каждом ежемесячном приказе командира полка о том, что «за овладение ночными полетами, а также за ночные вылеты с выполнением боевых заданий уплатить 10 % надбавки за месяц и 10 % за каждый вылет ночью». Он стал пилотом-ночником.

Ночные полеты, тем более на боевое применение, один из труднейших видов летной работы и требуют специальной, длительной подготовки, которую в 6-м корпусе имели менее 90 пилотов, из них лишь восемь – на истребителях новых типов. Когда начались ночные налеты на Москву, было приказано поднимать в воздух любого пилота ПВО, независимо от его подготовки, и те из них, кто потеряет ориентировку в ночном небе или не уверен в своей способности посадить ночью машину, могут покинуть ее с парашютом. Урвачев смеялся: «После этого приказа мы все сразу стали пилотами-ночниками».

Заместитель командира 6-го иак и начальник Западного сектора противовоздушной обороны Москвы, в состав которого входил 34-й иап, полковник П. М. Стефановский тоже вспоминал, как в напряженный момент налета немцев на столицу доложил командиру корпуса о том, что в полках имеется летный состав, не летавший ночью. Тот распорядился: «Выпускай немедленно в бой все готовые к вылету самолеты! <…> Прикажи, кто не уверен в ночной посадке, тот после боя пусть покидает самолет на парашюте».

За первую неделю ночных налетов на Москву летчики 34-го полка шесть раз воспользовались парашютом в результате «потери ориентировки и по израсходованию горючего», как указывалось в полковой книге учета летных происшествий. При этом отмечалось: «Летчик невредим. Самолет подлежит списанию», а в графе «Решение вышестоящего командира и мероприятия»: «Разобрано с летно-техническим составом, и даны указания по ориентировке ночью». Оставалось только выполнять эти указания.