Сергей Бояркин - Солдаты Афганской войны

Вообще драки между курсантами были не редкостью. Если возникло какое недоразумение и взаимные угрозы не привели к мирному разрешению, то сразу же руками и ногами приступают к выяснению другого вопроса — кто из них сильнее. В пылу поединка, налетая друг на друга петухами, они начисто забывают об «искусстве» рукопашного боя. Тут не увидеть четких фиксированных ударов и классических поз из боевого каратэ. В реальной драке такие финты не проходят — кто пытается действовать «по науке», того сразу собьют простым ударом со всего маха. Исход поединка, как правило, предрешен в пользу более тяжелого бойца.

Одному курсанту эта страсть — научиться драться по-настоящему — стоила жизни. Во время отработки приемов самбо он решил опробовать навыки по-боевому и дал своему товарищу вместо деревянного ножа настоящий штык-нож. Но в очередной попытке он не успел перехватить руку, и нож вошел ему в сердце.

Вскоре состоялись похороны. На плацу построили полк, и замполит полка произнес короткую речь. Потом все курсанты по одному, сняв с головы берет, молча, со скорбным видом проходили-прощались мимо гроба, стоящего на табуретках. Покойный был одет в парадку. Его бледное, юношеское лицо не вызывало у меня ровно никаких чувств. Мне было абсолютно все равно, что он мертвый, что он погиб так и не вкусив толком жизни. Зато то обстоятельство, что я стою на плацу и отдыхаю от беготни — только радовало.

Рядом со своим погибшим сыном стояли его родители: мать, одетая в черное траурное платье, и отец. Они не плакали, а лишь с отрешенным видом смотрели на происходящее.

Когда прощание закончилось, родители отправились домой, чтобы там похоронить сына. Жизнь в учебке вошла в обычное русло.

…Где мы действительно налегали, так это в изучении уставов гарнизонной и караульной службы. Обязанности солдата, дневального и караульного на посту зубрили наизусть, как стихотворение. Тут не допускалось никаких неточностей — если оговорился или даже произнес не тот предлог, что написан в уставе — прерывали на полуслове и приходилось зубрить по-новой.

Особое место в учебе занимала идеологическая подготовка: целые тетрадки исписывали, конспектируя бессмертные труды классиков марксизма-ленинизма и материалы последнего Съезда КПСС. Хорошо еще, что твердых знаний тут не требовали, а только наличие необходимого объема страниц конспектов.

Мы — операторы-наводчики — проходили теоретическую подготовку в учебном классе, где находилась учебная башня от БМД. Здесь шло изучение огневой мощи БМД: тренировались как правильно подготовить и установить ПТУРС (противотанковый управляемый реактивный снаряд), как заряжать орудие и наводить на цель, как пользоваться различными приборами.

Как-то офицер, ведущий занятия, откровенно поделился своими соображениями:

— Если доведется воевать, то все вы — смертники! В современном бою БМД живет не больше двадцати минут. БМД абсолютно беспомощна: броня защищает только от пуль и осколков, даже крупнокалиберный пулемет прошивает ее насквозь. Она сделана из такого материала, что сгорает за какие-то минуты полностью. Короче — консервная банка или алюминиевый гроб на семерых!.. А у буржуев?! — офицер аж скривил лицо. — Там, бля-я! Танки с лазерным прицелом и автоматической системой наведения — бьет без промаха! Если по танку промахнулся, то максимум что успеешь — перезарядить и пальнуть второй раз. Потом открывай люк, выскакивай, бегом десять-пятнадцать шагов, падай на землю и прикрывай голову руками! Успел — значит спасся! А вашей БМДшке к тому времени — уже конец!

Для отработки навыков управления ПТУРСом операторы-наводчики ходили в специально оборудованный класс, единственный на всю часть. Там на столе был установлен тренажер, похожий на большой осциллограф. Операторы по очереди садились за пульт тренажера — ручку управления ПТУРСом — и, управляя движением точки на экране, пытались попасть в вытянутый горизонтально кругляшек, условно имитирующий танк. Рядом сидел сержант-наставник с большущей отверткой в руке. Тому, кто упорно не попадал в «танк», сержант по-деловому бил рукояткой отвертки по лысой голове:

— Меться лучше, е* тебя в рот! Стреляй еще!

Поскольку тренажер был один, а курков — сотни, то каждый тренировался в общей сложности не более часа. Соответственно, никакой уверенности в том, что настоящий боевой снаряд попадет в цель, у меня не было.

Раза три в неделю проводились стрельбы на полигоне. Ночью по тревоге подъем. Берем с собой курсовые пулеметы, муляжи-снаряды, какие-то ящики. Загрузившись, идем колонной по лесной дороге на полигон, до которого пилить километров семь. Временами сержанты устраивали пробежки. Когда сержант почувствует, что немного запыхался, то переходит на шаг и командует:

— Гусиным шагом, марш! — мы закладываем руки за голову и пока сержант переводит дух продвигаемся на корточках. Восстановив дыхание, он командует:

— Бегом, марш! — взвод побежал. По правой стороне дороги приближается полоса грязи. Мы уже наперед, по опыту знаем, что стоит взводу поравняться с ней, как прозвучит команда:

— Вспышка слева! — мы бросаемся в эту грязь, прикрывая руками голову от воображаемого ядерного взрыва. Кто неправильно выполнил команду — сделал лишний шаг, чтобы перескочить грязь, того сержант пинком направит вернуться назад — в то место, где он еще успел бы спастись от «взрыва». После чего командует:

— Отставить! Бегом, марш!

Колонна, подгоняемая сержантом, бежит дальше по грунтовой дороге.

— Не растягиваться! Шевелите яйцами!

В тот самый момент, когда колонна, продолжая движение, спустилась в низину с лужей, сержант кричит:

— Воздух! — все как подкошенные валятся на землю. Кто-то попал в эту лужу и обдал грязью других. Снова подается команда:

— Отставить! Бегом, марш!

В своем пути колонна пересекает песчаную пустыньку. Она была шириной километра два и изматывает основательно. Сапоги, не находя твердой опоры, утопают в песке, оставляя в нем последние силы. Потом путь пролегает через две взлетно-посадочные полосы, и ноги после песка просто отдыхают. Вконец измотанные, добираемся до полигона. Рота повзводно выстраивается фронтом к стрельбищу. Начинаются стрельбы.

Поочередно экипажи из двух человек — оператор и другой оператор за командира — выходят из строя и, получив в пункте боепитания ленту с патронами и два снаряда-выстрела, подходят к огневому рубежу.

— По машинам! — экипажи занимают места в БМДшках.

Получив по рации из диспетчерского пункта команду: «К бою!», операторы закладывают ленту с патронами в пулемет, опускают ствол орудия и докладывают: