Преступный мир и его защитники - Н. В. Никитин (Азовец)
Со стороны гражданских истцов Митусовых выступили присяжные поверенные Г. С. Аронсон и Г. Б. Слиозберг. Речи их длились почти три часа. Второй из них настаивал, что факт рождения Павла Дмецова больной помещицей, не имевшей детей около 17 лет, бесспорно не установлен. Только жажда большого наследства, оставленного генеральшей Бибиковой, повлекла обвиняемого к домогательствам об узаконении его.
В свою очередь, Г. С. Аронсон обрисовал наиболее важные детали данного дела. По его мнению, оно стало сложным лишь к концу судебного следствия, но он уверен, что присяжные заседатели сумеют правильно разобраться в нем.
«Вы теперь находитесь в таких же условиях, как когда-то и Новгородская духовная консистория, — сказал Г. С. Аронсон, — и вам, господа присяжные заседатели, надо решить вопрос: сын ли Павел Дмецов дворянке Ефимьевой или только сын ее мужа? Если окружной суд раньше высказался по этому вопросу в пользу Дмецова, то ведь он не слышал многих других свидетелей, которые держатся на этот счет противного мнения».
В конце прений гражданские истцы заявили, что для них безразлична судьба подсудимого. Пусть его оправдают, но факт незаконного происхождения его должен быть признан.
Слово предоставляется защите.
Помощник присяжного поверенного М. Л. Гольдштейн указал первоначально на страшную путаницу в неблагоприятных для Дмецова свидетельских показаниях. Один и тот же младенец рождается в четырех различных местах. Где же правда?
Разбивая такие показания, защитник напоминает присяжным заседателям содержание некоторых писем покойной помещицы к Дмецову. Письма эти дышат истинной материнской любовью, она относится к Павлу, как к своему родному сыну.
«Защите не приходит в голову дерзкая мысль сказать: на противной стороне лжесвидетели. Нет! — восклицает защитник. — Но история рождения Дмецова много десятков лет тому назад несомненно имела свое основание. Ничего нет удивительного, если дворянин Ефимьев, заметив беременность жены после ее семнадцатилетнего бесплодия, отнесся предубежденно к этому обстоятельству. Ему тогда могла вспомниться известная поговорка относительно «проезжего молодца».
На всем этом деле лежит тайна, — продолжал свою речь Гольдштейн, — но люди, общественная совесть должны довольствоваться представленными здесь доказательствами. Иначе дело это правильнее было бы озаглавить делом по обвинению дворянки Веры Ефимьевой в подделке своего ребенка.
Характерными, между прочим, являются и те показания против подсудимого, которые даются людьми заведомо по слухам или собственному наитию. Один из таких свидетелей рассказывал, например, о событиях того времени, когда ему самому было не более года от рождения!»
Переходя к личности обвиняемого, защитник замечает, что его нельзя упрекнуть в чем-либо предосудительном. Да, он спустил в короткий срок трехсоттысячное состояние, но оно ушло не на любовниц и бесшабашный разгул, а на неудачные коммерческие предприятия.
ГОЛЬДШТЕЙН МОИСЕЙ ЛЕОНТЬЕВИЧ
Родился в 1868 г. По окончании в 1893 г. курса в Киевском университете вступил на поприще адвокатуры в качестве помощника присяжного поверенного. Вскоре обратил на себя внимание своими речами в защиту подсудимых. Первым громким процессом, в котором он выступил в 1894 г. вместе с присяжными поверенными Андреевским, Карабчевским, Мироновым, Муромцевым и Пассовером, было большое контрабандное дело. Затем он фигурировал как защитник в делах об убийстве Елены Жак, о злоупотреблениях в лейб-гвардии казачьем полку (этот процесс длился более трех месяцев), о подлогах и растратах в «Лионском кредите», в процессах Дмецова-Ефимьева, профессора Пашкевича и многих других.
(Данные приведены на 1910 г.)
«Гражданским истцам безразлично, оправдают Дмецова или нет. Они питают только нежные чувства к наследству генеральши Бибиковой, которое грозит перейти от них к подсудимому. Мне кажется, что вы, господа присяжные заседатели, чувствуете здесь правду», — закончил свою речь защитник.
Присяжный поверенный С. А. Андреевский начал с того, что для защиты едва ли предвидится опасность с уголовной стороны. Весь главный фундамент настоящего дела кроется в злополучном наследстве. Как можно назвать Дмецова подстрекателем к заведомо ложным показаниям, а остальных подсудимых — лжесвидетелями, если он был твердо уверен в своем рождении, убежден своей матерью, а они подтверждали только действительность? Нельзя же признать, что и покойная Вера Ефимьева, эта добрая, честная женщина, как выяснилось на суде, тоже была лжесвидетельницей.
Сказать, что история с подкидыванием ребенка к чужому дому — ложь, едва ли возможно. После, за все 35 лет совместной жизни подсудимого с отцом и матерью, мы наблюдаем прекрасный семейный союз.
«Желаю вам, господа, — сказал в заключение Андреевский, обращаясь к присяжным заседателям, — покончить дело простой житейской справедливостью».
Блестящая речь защитника изобиловала образными выражениями и произвела на всех сильное впечатление.
Горячую речь произнес также присяжный поверенный Л. А. Базунов, защищавший крестьянок Барсукову, Денисову и мещанина Сретенского. Он утверждал, что виновность его подзащитных связана с обвинением главного подсудимого — Павла Дмецова, но все доказательства этого обвинения ничем не обоснованы. Дело осложнилось лишь наносными элементами наследственного вопроса. Присяжные заседатели, безусловно, должны высказаться в пользу обвиняемого. Сами родители его, дворяне Ефимьевы, ныне покойные, признают его своим сыном.
Последним выступил присяжный поверенный Герцман, защитник А. С. Веретьевского. Затем последовали возражения сторон.
Товарищ прокурора отметил, что защитники Павла Дмецова являются скорее гражданскими истцами, чем защитниками.
Выступавший со стороны Митусовых присяжный поверенный Аронсон обратился к присяжным заседателям: «У вас ищут правды, но не на основании чего-то измышленного, фантастического. Вопрос в наследстве… Вы должны решить, кто ближе покойной Бибиковой: Павел Дмецов или Митусовы».
В своем последнем слове Дмецов проговорил взволнованным голосом:
— Мне остается верить только, что Господь Бог сохранит меня, и с этой же просьбой обращаюсь к вам, присяжные заседатели.
— Ни в чем не виноваты, — добавили обе подсудимые.
— Как перед Животворящим Крестом, я говорил правду, — закончил последний обвиняемый, титулярный советник Веретьевский.
После продолжительного совещания присяжные заседатели признали факт преступления недоказанным. Резолюцией суда все пять подсудимых были объявлены оправданными.
СЕМЕЙНАЯ ДРАМА
Эта драма разыгралась
