Алексей Очкин - Иван - я, Федоровы - мы

- Взгляните на те курганы, - передал он бинокль комиссару.

Хмурый Филин весь преобразился, с интересом рассматривая курганы:

- Не иначе от скифов остались...

- Чего-чего? - не расслышал капитан.

- Это их места захоронения. В древности тут скифы жили, потом хазары, печенеги, половцы. Подумать только... Когда-то здесь князь Игорь сражался с половцами...

Богданович оборвал Филина:

- Меня интересует, кто сейчас сидит на кургане. Есть у немцев там наблюдательный пункт или нет?

- Точно. Есть, - помрачнев, сухо ответил Филин. - Поблескивают стеклышки стереотрубы.

- Вызывай, историк, комдива, - уже мягче попросил Богданович.

- Товарищ капитан! - раздалось тихо позади них.

Они обернулись. Прикрытый веником из полыни, к ним подполз повар Удовико.

- Весь личный состав накормлен, - доложил он шепотом и протянул котелок Богдановичу: - Вам последний.

- Комиссар ел? - строго спросил капитан.

- Они снимали пробу.

Богданович заглянул в котелок:

- Не много ли?

- Точно по норме. Товарищ капитан... говорят, немец нас окружает?

- Говорят, кур доят. Возвращайтесь на кухню.

- Есть. - Повар уполз.

- "Дон", "Дон"!.. Я - "Чир"... - вызывал командный пункт дивизии Филин.

Капитан заметил:

- Не взяли нас в лоб, теперь в клещи берут.

- Предполагаете, связь уже перерезана? - спросил Филин.

Капитан кивнул.

- Слушай, комиссар! Кто сумеет быстро пробраться к Сологубу?

- Дымов, - уверенно ответил Филин.

- Тогда посылай...

Повар вернулся на кухню совсем перепуганный.

- Нас окружили, - сообщил он Ване.

Действительно, перестрелка слышалась очень близко и почему-то не впереди кухни, как до этого, а позади. Но Ваню это не пугало после того невозможного, что свершилось на его глазах, когда десятки танков не смогли раздавить их, горстку истребителей.

- Ты-то видел, как окружили?

- А за спиною... палят. Кто там?

- "Кто, кто"! Палят - значит, надо.

- Так думаешь, сынок, это не фрицы?

- Ладно. Будет байки разводить. Идем котел чистить...

Но чистить котел им не пришлось. Рядом разорвалась мина. Ваня пригнулся в ровике, по спине замолотили комья земли. Чья-то рука схватила за ворот. Отбиваясь, он хотел крикнуть: "Живой я!.." - но крепкая рука не отпускала.

- Беги за мной! - раздался над самым ухом требовательный голос Дымова. Ваня собрался было ответить: "С какой стати я побегу! Прогнал на кухню, а теперь еще насмехаться пришел..." - но лейтенант повелительно дернул:

- За мной!..

Повинуясь приказу, Ваня побежал за ним. Он бежал и ненавидел мелькавшие впереди голенастые ноги, заостренные, как у подростка, плечи, длинные руки, которыми тот размахивал.

Рвались мины и снаряды. В ушах шумело. Взметнувшееся облако сухой земли иногда закрывало Дымова. Но вот у самого уха Вани жикнули пули. "Ложись!" - махнул рукой лейтенант. И Ване пришлось шмякнуться на землю и ползти к Дымову. Тот ожидал его на бугре.

- Видишь?.. Они хотят нас окружить и захватить переправу...

- Вижу, - буркнул Федоров.

- Не туда смотришь, - повернул его за подбородок лейтенант. - Гляди на железнодорожный мост и на гору слева...

- Это не наша переправа...

- Нашу давно разбомбили, остался только этот мост, - пояснил лейтенант и дал Ване по загривку, когда он снова отвернулся.

Если бы не наука Черношейкина, Ваня не остался бы в долгу, а сейчас только отодвинулся, чтобы не касаться плеча лейтенанта.

А Дымов продолжал:

- На горе у моста командный пункт Сологуба. Будем пробираться к нему. Если меня убьют, капитан приказал, чтобы ты доложил комдиву: надо немедленно ударить артиллерией по Нижнечирской, там уйма немцев и техники. Понял?

Позабыв про обиду, Ваня не мигая смотрел лейтенанту в глаза. От слов "капитан приказал" мальчишка весь преобразился, и Дымов не стал его разочаровывать, что Богданович только велел захватить поваренка, чтобы тот не погиб в случае окружения. Лейтенант решил по-своему: "Так или иначе кто-то должен передать Сологубу сведения, если меня убьют".

- Будем делать перебежки: я упал, ты беги... - Хлопнув Ваню по руке, он вскочил и побежал...

В Дымова стреляли, а он продолжал бежать. Потом упал... "Убили! похолодело у Вани в груди. - Сейчас и меня убьют. Хорошо бы окопаться и лежать".

Лейтенант шевельнулся, махнул рукой: "Беги!" А мальчишка не мог оторваться от теплой земли, словно его приклеили. Дымов погрозил кулаком. Ничего не оставалось, как бежать. "Раз, два, два с половиной..." - считал Ваня. И как угорелый сорвался с места... Пули, вздымая фонтанчики пыли у ног, впивались с угрожающим шиканьем в землю. "Ой, ранило, еще ранило..." - в отчаянии думал мальчишка и упал рядом с лейтенантом. А когда очнулся от страха, оказалось, что и царапинки на нем нет.

Дымов опять побежал, шлепнулся, и теперь была очередь за Ваней. Он весь сжался, напрягся и припустился бежать, не помня себя... Падал, снова бежал, в который уже раз прощаясь с жизнью, - с двух сторон шквал огня, фашисты вот-вот захлопнут узкий проход...

Когда, задыхаясь, они сбежали на дно балки к своим, Ване уже не верилось, что это он промчался сквозь смерть и остался невредим. Шагая вслед за лейтенантом, думал: "Трусливый ты заяц, Федоров! Не покажи тебе лейтенант кулак, так и остался бы там лежать... И, погибни он, приказ капитана не был бы выполнен".

Лейтенант вдруг обернулся и, улыбаясь, посмотрел ему прямо в глаза:

- Проскочили...

- Ага... - кивнул Ваня и тоже улыбнулся.

Потом они засмеялись, сами не зная отчего. Может, оттого, что остались живы, а день был славный, солнечный, с прохладным ветерком. Может, оттого, что поняли - не из-за чего им ссориться. И они, как озорные мальчишки, старший и младший, радовались от души, перебивая друг друга:

- А я думал, тебя убили, когда ты лежал, - сказал лейтенант.

- А я думал, тебя... вас, товарищ лейтенант, - поправился Ваня.

Он открыл для себя, что лейтенант парень неплохой. "Ведь у него и в мыслях не было, что я струсил".

Еще издали они увидели, как над высотой, где расположился командный пункт, кружил разведывательный самолет "фокке-вульф", прозванный бойцами за двойной фюзеляж "рамой". Когда подошли к горе, ее уже бомбили штурмовики.

Дымова убеждали переждать бомбежку в блиндаже комендантского взвода он не согласился: сведения о скоплении противника следовало передать немедленно. Оставил Ваню в укрытии и начал карабкаться на высоту, хватаясь руками за кустики полыни и сухую траву.

Развороченная бомбами верхушка горы была окутана дымом и рыжей песчаной пылью. До слуха лейтенанта доносились приглушенные стоны отовсюду звали на помощь раненые. А бомбы всё сыпались, будто фашисты задумали не только уничтожить здесь все живое, но и срыть эту страшную для них гору. Дымов отчаялся уже найти в этом кромешном аду Сологуба, как вдруг земля под ногами осыпалась, и он скатился в полуразрушенный, темный от пороховой гари блиндаж. Раньше чем лейтенант рассмотрел комдива, он услышал его поразительно спокойный голос.