Николай Левашов - Зеркало моей души.Том 1.Хорошо в стране советской жить...
Но, завершить свой первый «научный эксперимент», в тот раз, у меня так и не получилось. Между двумя соседними акациями, растущими вдоль забора, была натянута проволока для собачьей цепи и я «спокойно» повис на этой проволоке, так и не долетев не только до земной тверди, но и до частокола забора. Повис… и стал «размышлять» над смыслом жизни между небом и землёй, в прямом и переносном смысле.
Моё «философствование» продолжалось до тех пор, пока «независимый наблюдатель» — мой старший брат — не нашёл и не объяснил моим родителям, где и по какой причине находится его младший брат Толька. Это было весьма сложной задачей для отца — перевести на русский язык его сообщение, в силу того, что, в то время, мой старший брат не выговаривал не только букву К, но и букву Р.
После успешного перевода, получив точные координаты места происшествия, спасательная экспедиция, во главе с моим отцом, отправилась на операцию, которая успешно завершилась торжественным снятием меня с указанной проволоки. Момент был столь торжественный и радостный, что мне даже не влетело за мой первый научный эксперимент.
Детские воспоминания лета остались самыми яркими и приятными. Когда думаешь об этих временах, воспоминания настолько сильные, что практически осязаешь, как пальцы ног погружаются в тёплую, пушистую пыль грунтовых дорог, по которым мы босоногими носились с превеликим восторгом, возможным только в детстве.
Не меньший восторг и интерес вызывали и лужи, возникающие на тех же дорогах после стремительных летних грозовых ливней, с молниями и громом, когда воздух втекал в лёгкие как мёд, насыщенный озоном и свежестью. Когда в каждом ударе молнии чувствовалось что-то такое, что-то загадочное и непонятное, от чего в душе что-то вздрагивало и всего тебя наполняло чем-то необъяснимо прекрасным…
Со мной случалось много приключений, без которых невозможно представить судьбу любого мальчишки. Но мне не хотелось бы кого-либо утомлять моими детскими впечатлениями, хотя они и воссоздают атмосферу моего восприятия жизни, без которого весьма сложно будет понять — как я дошёл до такой вот жизни и её понимания. Поэтому, ограничусь уже сказанным и перейду только к тем событиям моей жизни, которые имеют непосредственное отношение к обстоятельствам, которые заставили меня задуматься над тем, что со мной происходит что-то такое, чего не случается ни с кем другим.
* * *
Когда мне было пять с половиной лет, со мной приключилась история, которая вызвала удивление у всех, кроме меня самого, в силу того, что я тогда просто не видел в ней ничего особенного. Случилось это на том же хуторе в Сальских степях. Пасеки, на которых работала моя бабушка, находились километрах в пяти-десяти от хутора и добирались до них в те времена на бричках (конных повозках). Иногда бабушка брала с собой и нас.
Я с малолетства люблю лошадей и прокатиться на них, пусть даже и на бричке, было для меня одним из сокровенных желаний, чего я не мог сказать бы о своём нахождении на пасеке. Дело в том, что от укуса пчёл я, будучи маленьким, очень сильно опухал и в силу этого обстоятельства, мягко говоря, весьма недолюбливал пчёл, особенно, когда они начинали кружиться вокруг меня. Поэтому при любой возможности вернуться с оказией, я с превеликим удовольствием отправлялся домой.
Во время одного из таких путешествий домой, когда мы проезжали мимо поля с подсолнечником, возница предложил мне срезать себе шапку подсолнечника, которые на этом поле были просто огромными. Перочинный ножик был из прекрасной стали и очень острым. Я наклонил растение, обхватил кистью левой руки стебель под самую шапку подсолнечника и … лихим движением срезал её и, или по инерции, или от чрезмерного усилия для такого острого ножа, по той же траектории порезал себе руку в области запястья, в том месте, где большой палец соединяется с рукой.
Я отдёрнул руку и увидел, как в месте касания лезвия появился довольно глубокий разрез. Я удивлённо наблюдал, как практически мгновенно из него хлынула кровь. Возница дал мне газету, которой я и обернул порезанную руку. Я никогда не боялся боли и никогда по таким поводам не плакал, даже будучи малышом. Этот порез был далеко не первым у меня, и я спокойно ожидал, когда прекратит течь кровь.
Мне не хотелось получать от матери нагоняй за неосторожность и лучшим выходом для меня и для возницы, который перепугался более моего, было бы скрытие следов преступления. Причины для этого у нас были разные, но цель — одна. Но, по непонятным мне тогда причинам, кровь быстро пропитала и обёрнутую несколько раз вокруг кисти руки газету. Мне это явно не нравилось, я потерял довольно много крови, побледнел и почувствовал, что скорее всего, нагоняя мне не избежать. А мне очень даже этого не хотелось.
Поэтому, чтобы остановить кровь, я прижал своей правой кистью ранку поверх газеты и начал думать о том, чтобы кровь, наконец, прекратила течь из раны. В то время я уже знал о том, что кровь может вытечь полностью, со всеми вытекающими отсюда последствиями, и мне не очень хотелось проверять данный факт на собственном опыте. Через несколько минут сильное кровотечение прекратилось, и ещё через несколько минут кровь остановилась совсем, чему я и был чрезвычайно рад. Когда минут через тридцать-сорок я оказался дома на хуторе, ранка на запястье уже даже затянулась.
Когда моя мама и её младшая сестра, которая тоже была медицинским работником, увидели меня с окровавленной рукой, точнее — с окровавленной газетой, намотанной на мою руку, сперва очень сильно испугались, но когда я избавился от уже ненужной газеты, они удивились ещё больше, чем испугались. Они долго изучали такую незначительную (с моей точки зрения) ранку и, чем больше изучали, тем сильнее становилось их удивление, что мне было совсем непонятно. Единственный положительный для меня момент заключался в том, что меня не наказали и не запретили вернуться к моим «супер» важным делам — играм и освоению с моими друзьями огромного, как мне тогда казалось, великолепного парка, неизведанные и полные загадок «чащи» которого начинались через дорогу от дома.
Удивление семейных медиков мне в то время было абсолютно непонятно. И в этом неведении я находился до тех тор, пока в восьмом классе школы не приступил к изучению анатомии. И только тогда мне стала ясна причина охватившего маму и её сестру практически шокового удивления. Во время своего приключения я случайно вскрыл почти, как скальпелем, лучевую артерию левой руки. Конечно, давление в этой артерии в зоне запястья не такое высокое, как в районе плеча. Но по всем правилам медицины артериальное кровотечение не прекращается ни само по себе, ни по желанию имеющего оное. Во всех случаях накладывается тугой жгут выше пореза, правда не больше, чем на два часа, иначе, начнётся отмирание тканей, оставшихся без кровотока. И пока артерия перетянута, накладываются швы на артерию. В моём случае, ничего этого не было. Без жгута я должен был потерять всю свою кровь, со всеми вытекающими из этого последствиями ещё до того, как бричка доехала бы до хутора.