Галина Сафонова-Пирус - Блюзы памяти. Рассказы, эссе, миниатюры
И, не договорив, предложил покинуть «этот уютный уголок» и спуститься к Ривьере.
Теперь мы шли по пешеходной дорожке вдоль берега, усыпанного валунами, над которыми то и дело фейерверком взлетали белопенные волны, а справа отвесно нависала скала, отчего я невольно вжала голову в плечи, вспомнив, как однажды в Джеромуке32, прогуливаясь вдоль почти такой же скалы по берегу бурлящей речушки, передо мной почти в метре упал сорвавшийся камень. Рассказать ему об этом?.. Но как-то некстати, так что лучше помолчу, пусть он…
– Вы уже видели её? – указал на фигурку танцовщицы… или гимнастки?.. застывшей на огромном валуне. – Неплохо смотрится, да? – Остановился: – И особенно на фоне Цитадели, когда стемнеет и крепость с колокольней подсвечиваются огнями. – И взглянул с чуть заметным вызовом: – Придём сюда вечером?
Я с удивлением посмотрела на него: ну и ну… значит хочет продолжить знакомство? И как-то сразу почувствовала, что одной мне так и не придётся побыть в этом уютном городке. «Ну что ж, значит – судьба» – пошутила про себя, а вслух сказала:
– Ну, что ж… тогда «вместе» не помешает знать, как зовут друг друга…
И он почти рассмеялся:
– Нет, не помешает. Меня зовут Андрей, а Вас… Вот так и начались наши встречи, пока не уехал он в Подгорицу, куда ему надо было «обязательно заехать» перед возвращением домой, в Питер, причём «обязательно» повторил с чуть заметно вспыхнувшим волнением. И на эти три дня Андрей стал для меня отличным гидом по Будве, а я не пыталась узнать о той самой моей схожести с его давней знакомой, – «Навероное, передумал говорить об этом… ну и ладно, зато просто повезло на такого интересного человека.» – наконец решила. А вот кто он?.. что у него за профессия? Интересно бы знать. Но спрашивать пока не буду, пусть сам…
Вечером мы встретились в Старом городе Будвы у «непривычного для нас, русских храма, но очень интересного», как сказал, приглашая. Скрестив руки, стоял под пальмой, смотрел на церковь святой Троицы и настолько был поглощен этим, что я приостановилась, подумав: как-то неудобно вот так, прямо сейчас подойти к нему, подожду, пока… Но он словно почувствовал моё приближение, оглянулся и даже не поприветствовав, сразу заговорил:
– Что интересно в этой церкви… Видите, камни белого и красного… нет, теперь уже розового цвета накладывали поясами и от такого ритмичного сочетания в душе рождается… – Взглянул, едва заметно улыбнулся: – В моей душе… нечто успокаивающее. А в Вашей? Я слегка пожала плечами, прищурила глаза и, стараясь сосредоточиться только на ощущении от цвета храма, тихо сказала: – Ну… кажется Вы правы, хотя я еще не успела, – и улыбнулась: – Не успела успокоиться. – И не надо, не надо успокаиваться, – словно обрадовался. – Цвета должны волновать… цвета должны будоражить, ведь краски и их оттенки… – Так Вы художник? – всё же решилась спросить. – Ну да, да. Разве не сказал об этом? – И с удивлением взглянув на меня и не ожидая ответа, продолжил: – И мой творческий процесс идёт во мне на уровне подсознания, ощущений. Ведь природа бесконечна в своих проявлениях, цветах, и надо не только любоваться ими, но и проникать в их сокровенные тайны, надо… – И замолк. Взглянул. Улыбнулся: – Я увлёкся, да? Ошарашил Вас слегка… – Да нет, – ответно улыбнулась: – Вы говорите очень интересно, так что… – Ну и ладно. И спасибо. И в благодарность за понимание расскажу немного об этом храме… так, для простого знания. Согласны? – Да, конечно, – обрадовалась, – как же можно отказаться от такого? И он взглянул с благодарностью: – Эта православная церковь построена недавно, в 1804 году и очень красивый барочный иконостас в ней написан греческим живописцем Наомом Зетири уже в восемьдесят третьем. Да и архитектор был талантлив. Вы посмотрите, как оригинально встроены три колокола в арку… словно в кокошник, и как сочетаются с её размером эти небольшие белые кресты над колокольней и куполом храма. Приходилось ли видеть нечто подобное? – И снова, не ожидая ответа и, словно боясь, что перебью, спешно продолжил: – Но я опять же – о цвете хочу… Видите, как сочетание красного и белого линейной кладки контрастирует… но и удивительно гармонирует с черной входной дверью? Ощущение… – И взглянул чуть настороженно, уточнил: – Во мне ощущение… словно через неё сейчас попадёшь в небытие, в неизвестность, в то, о чём словами не изъяснить. – И взмахнул рукой, указав на изображение над дверью: – А теперь посмотрите на эту мозаику… почти «Троица» Рублёва33, не так ли? Какое обилие цветовых пятен, но как великолепно они сочетаются и тоже как гармоничны! – Помолчал, любуясь мозаичным полотном. – Ведь художник в сочетание цветов должен вдохнуть жизнь, наполнить их своими ощущениями, заставить светиться, и только после этого они получат право жить. – Мой «гид» замолк… словно устал. Потом сделав несколько шагов в сторону, обернулся: – Жаль, что сейчас нет службы. Но Вы обязательно посетите её, там великолепная роспись, иконостас и при отсутствии больших окон, всё подсвечивается лишь слабым искусственным светом и лампадами. – Остановился, взглянул чуть вкрадчиво: – Я бы тоже… с Вами, но не успею. Через два дня уезжаю в Подгорицу, мне там обязательно надо… И, не договорив, только посмотрел на меня и во взгляде я прочла: то ли не хочет говорить об этом «обязательно», то ли не решается. Но сама спрашивать не буду.
Мы шли по узким улицам, поднимаясь к верхней части города, чтобы оттуда полюбоваться морем и островами в предзакатных лучах солнца.
– Эти опрятные улочки уже сами по себе достопримечательности, – изрекла я и чуть настороженно взглянула на своего спутника: не сочтёт ли банальностью то, что услышал? – Но он ничего не ответил и только взглянул чуть удивлённо. – Что… разве не так? – спросила почти робко. – Так… – ответил тихо и вздохнул. – Так почему же такой грустный вздох? – пошутила. Но он не ответил, а кивнул на арку… или переход?.. соединяющий дома, перед которой ветвь дерева или куста выбросила пучки-букеты красных цветов: – Посмотрите на это чудо…
И когда я уставилась на «чудо», он мягко улыбнулся:
– Да Вы не только – на цветы… Отстранитесь чуть и охватите взглядом, попробуйте… – И озорно усмехнулся: – впечатать в себя и эти тёмно-бежевые камни, и зелень балкона, и солнечные зайчики под нашими ногами с уходящей в тень перспективой улицы, а потом, смешав в себе все цвета и оттенки, ощутить… – И, остановившись, прислонив ладони к одному из камней дома, почти благостно улыбнулся: – Вот, смотрите, я прикасаюсь к векам… я хочу… я силюсь считать то, что они видели, чувствовали, запомнили. – Припал к камню и щекой: – И хочу, хочу подсознанием проникнуть в некие сокровенные тайны природы, чтобы белый холст моей будущей картины наполнить не только своим пространством, но и его… – Погладил камень. – И только тогда моя картина получит право жить, право говорить, давать людям…
И осёкся, замолчал, махнул рукой:
– Ну вот, совсем немного осталось до той площадки, с которой расстилается отличнейшая панорама города и моря с островами.
И снова стена дома из крупных бежевых камней, такие же плиты под ногами, переплетение виноградных лоз над головой, черная металлическая решетка ворот, напротив – скамейка под окном с навесом, а рядом наземный большой горшок с красными неведомыми мне цветами.
– Удивительно, – приостановилась я, – всё из камня… дома, изгороди, тротуары, а уютно, как в доме.
– Да, да, – подхватил он, – так и хочется присесть… ну, хотя бы вот на эту одинокую скамью и смотреть, ощущать всё это и …
– И думать, – подхватила я, – что здесь живут только счастливые люди, да? – Хотелось бы так думать, но, к сожалению, в домах этих красивых улочек так же, как везде радуются, страдают… – И, предложив мне руку при подъёме на ступеньки, почему-то сказал: – Вы, наверное, устали… но мы уже почти пришли и сейчас отдохнёте.
И мы вышли на площадку, остановились возле трехэтажной виллы с широкими открытыми балконами, обращенными в сторону моря, присели, и перед нами открылась прекрасная панорама: соскальзывающие туда, к морю красные крыши домов, узкая полоска Ривьеры с пестрыми тентами, светло голубая полоса моря, переходящая в темную, острова недалеко от берега и слева – подернутая дымкой застывшая волна темнеющих гор.
– Господи, какая красота! – вырвалось у меня банальное восклицание.
На что Андрей только улыбнулся: – Видите во-он там, недалеко от берега два островка? Один – остров Святого Николая с церковью… и на нём нет жителей, а подойти к нему можно во время отлива по мелководной дорожке. Очень уютное местечко, советую обязательно там побывать. А другой – Святого Стефана. Ну, это – остров-отель и единственный в своем роде, ибо сохранены только средневековые фасады зданий, а помещения внутри отделаны с роскошью и отдых там весьма дорог, только для богатых… так что судьба у островов разная… а, впрочем, как и у людей. – И улыбнулся грустно, но тут же оживился: – Но как же оба острова вписываются в эту великолепную панораму! Один темно-зеленый, а другой почти красный от черепичных крыш… и как бы их не хватало на этом празднике красок, света, теней, особенно сейчас, когда заходящее солнце подсвечивает их позолотой и мелкая галька… Видите, справ пляж острова Святого Стефана стал розоватым? И это потому, что в его камешках есть какие-то особые минералы. Андрей умолк… Да и я, тоже любуясь этой чарующей панорамой, молчала, чтобы своими привычными восторгами не нарушить его видения этой магической красоты.
