Павел Берлин - Неизвестный Карл Маркс. Жизнь и окружение
Со столь же грозными предупреждениями обращалась «Вперед» и к семи прусским министрам: «Пусть семь нечистых духов, дающих советы наследнику великого Фридриха, знают, что задолго до того, как пала царственная голова британского Стюарта, поплатился жизнью его министр и руководитель, граф Страффорд. Пусть эти жалкие прусские министры додумают о своем будущем!»
Очень резкий и смелый тон, в котором «Вперед» говорила о немецком правительстве, чрезвычайно злил и беспокоил последнее. Несмотря на все пограничные рогатки, «Вперед» провозилась в Германию и здесь вызывала сильную сенсацию. Ее влияние быстро возрастало, и немецкое правительство решило во что бы то ни стало добиться ее закрытия. Для этого было лишь одно средство: побудить к этому шагу французское правительство. Немецкое правительство сделало соответствующее представление министерству Гизо. Последнее, однако, побоялось, ввиду общественного скандала, закрыть газету, а предпочло привлечь ее к суду за нарушение тогдашнего французского закона о печати, обязывавшего все политические органы вносить соответствующий денежный залог. «Вперед» этого залога не внесла, и ее редактор был приговорен за нарушение этого закона к денежному штрафу и двухмесячному тюремному заключению. С 1 января 1845 года «Вперед» должна была превратиться в ежемесячный журнал, для которого по тогдашним французским законам не требовалось денежного залога, но как раз первого января 1845 г. все ближайшие сотрудники «Вперед», и в их числе и Маркс, получили от Гизо приказ покинуть Париж в течение 24 часов. Маркс уехал тогда в Брюссель.
Сотрудничество Маркса в «Вперед», поскольку речь идет о крупных статьях, ограничилось всего одной статьей, представляющей собой критику статьи Арнольда Руге «Прусский король и социальная реформа». Ниже, в другой связи, нам еще придется вернуться к этой статье Маркса, а пока мы должны будем обратиться к тому окончательному разрыву с утопическим прошлым и к той общей критике немецких утопистов, которые относятся к 1845 г., когда Маркс, покинув Париж, переселился в Брюссель.
В Брюсселе Маркс впервые от обсуждения и изложения социально-политических вопросов перешел к практической деятельности. Но прежде чем говорить об этой последней, остановимся на периоде окончательного теоретического разрыва Маркса с немецкими утопистами.
Прежде всего Маркс подверг жестокой и насмешливой критике немецких субъективистов-индивидуалистов, с Бруно Бауером во главе. Некогда Маркс был связан с Бруно Бауером узами самой тесной дружбы. Они очень усердно переписывались, были друг с другом на «ты» и одно время носились с планом совместного издания радикального журнала. Это показывает, что в то время между Бауером и Марксом еще были точки тесного идейного соприкосновения. Общей почвою служило им учение Гегеля, из которого оба они делали «левые», в общественном смысле, выводы. Маркс в эту эпоху еще всецело стоял на гегелевской точке зрения и очень мало занимался социально-политическими вопросами. Все внимание тогдашней передовой немецкой интеллигенции было поглощено философско-религиозными теориями, из которых попросту «выводились» социально-политические применения. А в области религиозно-философских вопросов Бауер был в начале сороковых годов одной из самых крупных величин. Его критика религиозных суеверий и предрассудков христианства навлекла на него гонения правительства и привлекла к нему широкие симпатии немецкой интеллигенции. Бруно Бауер вел неутомимую и победоносную борьбу с религиозным фанатизмом, фарисейством и суеверием.
Бауер и кучка его последователей чувствовали себя могущественными критически мыслящими личностями, в лице которых мир пришел к своему самосознанию и избрал их орудием разрушения всего старого филистерского мира. Пока Бауер во имя «самосознания» вел веселую и победоносную войну с темным царством филистеров и фарисеев, между ним и Марксом существовала самая тесная идейная дружба. Бауер стоял в первых рядах немецкого общественного движения. Но это движение с начала сороковых годов быстро росло и вширь, и вглубь.
Маркс, как мы знаем, в течение каких-нибудь двух лет совершил громадную идейную эволюцию от интеллигентски-отвлеченной точки зрения к реалистически-действенной. А Бауер не двигался вперед и благодаря этому оставался все более и более позади. Пока на борьбу со старым немецким порядком жидкими и разрозненными рядами выходили лишь кучки интеллигентов, пока эта борьба велась лишь в области философской и религиозной теории, до этих пор учение Бауера о «самосознании», как единственной движущей силе истории, было прогрессивным идеологическим стимулом. Но, когда общественная борьба сумела мобилизовать уже и известные слои народа, когда в самом народе начали просыпаться освободительные стремления, когда народная масса начинала уже не формулировать теории, а добывать на практике новые условия свободной жизни – тогда учение Бауера о проникнутых самосознанием одиноких личностях, как о единственном двигателе прогресса, это учение из революционной критической формулы превратилось в тормоз дальнейшего движения. Бауер и его немногочисленные последователи из передовых бойцов очень скоро превратились в злобствующих критиков и ненавистников широкого народного движения, которое переросло философские формулы, выкроенные для одиноких немецких интеллигентов, вырабатывающих в тиши кабинета свое «самосознание».
Бауер и его последователи относились с глубоким и нескрываемым недовольством к освободительному движению, в котором принимала участие «масса». Участие «массы», по утверждению Бауера, лишь опошляет и губит всякое освободительное движение. Все крупные исторические события лишь потому оказались бесплодными, что в них принимала участие масса. Немецкие индивидуалисты резко противопоставили «критический дух», как двигатель прогресса, с одной стороны, и «массу» как инертное, косное начало истории, – с другой. Человеческий дух, говорили они, «знает теперь, где он должен искать своих единственных врагов: этими врагами являются фразы, самообман и мягкотелость массы».
Бруно Бауер и его последователи имели свой собственный литературный орган – «Литературную газету» («Literaturzeitung»), в которой они горделиво заявляли свои права на звание единственных двигателей исторического прогресса и изощрялись в насмешках над «массой», толпой и ее тупой реакционностью. Успеха эта газета не имела, но редакция только гордилась этим. Она была убеждена, что критически мыслящие личности могут только унизиться, если встретят поддержку в массе, ибо масса способна лишь к восприятию пошлых заблуждений. Указывая на полный неуспех «Литературной газеты», один из ее сотрудников присовокуплял: «Вы видите, таким образом, что «Литературная газета» достигла своей цели, т. е. не нашла себе никакого отзвука. Сочувствие она могла бы встретить только в том случае, если бы она вторила бессмысленности, если бы впереди нее гордо шли янычар с музыкой ходячих понятий и трескучих фраз».
К общественной деятельности критические личности относились с презрением. Один из видных последователей Бруно Бауера, Сцелига, писал, что «критики не должны лично вмешиваться в общественные дела», «истинный и чистый критик никогда сам не принимает непосредственного участия в деле, не является человеком дела».
Отношения между Марксом и Бауером уже в самом начале сороковых годов приняли характер натянутости и в 1843 г. личные отношения между ними окончательно оборвались.
Чем решительнее Маркс переходил на точку зрения социального реализма, тем резче расходился он с Бауером. Насколько Бауер видел в «массе», в народе инертное начало, погубившее все широкие начинания критических личностей, – настолько же Маркс все более и более убеждался, что только движения массы способны произвести крупный исторический переворот. Насколько Бруно Бауер резко противопоставлял критические идеи косности массы, насколько он считал великие идеи погибшими, раз за их осуществление возьмется масса, – настолько же Маркс уже в 1845 г. убедился, что только тогда идеи сильны, когда их усвоит масса.
В Брюсселе Маркс написал памфлет «Святое семейство, или Критика критической критики», в котором подвел итоги своего непримиримого разногласия со своим бывшим другом Бруно Бауером и его последователями.
Мы уже указывали, что в своей статье «К критике гегелевской философии права» Маркс великую историческую освободительную миссию возлагает на пролетариат, причем уже здесь Маркс писал, что «революции нуждаются в пассивном элементе, в материальной основе. В каждом народе теория осуществляется лишь постольку, поскольку она представляет собою осуществление его потребностей… Мало того, чтобы мысль стремилась к осуществлению, необходимо, чтобы сама действительность стремилась навстречу мысли».
