Майкл Льюис - Moneyball. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире
Даррел Строберри был не единственным, кто подтачивал уверенность Билли в своих силах. Ленни Дикстра представлял для Билли опасность другого рода, и, может быть, более серьезную. Билли и Ленни, также игравший защитника внешнего поля, были соседями по комнате. Обоих парней пригласили в тренировочный лагерь «Метс» Главной лиги. Строберри теперь был основным правым защитником внешнего поля. Поговаривали, что Билли пока «причесывают» и готовят на замену Джорджа Фостера на позицию левого защитника внешнего поля. Что касается Ленни, предполагалось, что он станет играть на позиции центрального полевого защитника Муки Уилсона. Ленни считал, что они с Билли близкие по духу друзья-приятели, Билли же – что они очень и очень разные люди. Физически Ленни был слеплен из совершенно другого теста и был лишь слабым подобием многообещающего Билли. Неудивительно, что Ленни попал к «Метс» только в тринадцатом туре распределения. Несмотря на свои заурядные физические данные, Ленни обладал силой духа, что было неожиданно, поскольку он никогда не был «лучшим учеником» на потоке бейсбола. Билли рассказывал, как однажды они с Ленни вместе сидели на скамейке для выведенных в аут игроков и наблюдали, как перед своим выходом на поле разминается питчер команды соперников:
«Помню, Ленни сказал мне:
– Ну и что за осел там разминается?
А я изумленно спросил:
– Ленни, ты не шутишь? Это же Стив Карлтон. Это, возможно, величайший левоподающий питчер во всей истории бейсбола!
На это Ленни совершенно невозмутимо ответил:
– Да знаю я.
После этих слов Ленни с минуту помолчал и добавил:
– Ну и что в нем величайшего?
– Ленни, – говорю я, – да ты что! Это Стив Карлтон. Он мячами выстреливает так, что только искры сыплются, а его крученый удар по дуге чуть ли не самый страшный!
Ленни, поразмыслив минуту-другую, выдал очередную “бомбу”:
– Вот блин, задам я этому ослу киселя!
Я сидел, глядя то на Лени, то на Карлтона, и в полной растерянности пытался понять: вот разминается на горке известнейший питчер, и единственная реакция Ленни – “задать этому ослу киселя”».
Откуда черпал Ленни свои душевные силы, по крайней мере для Билли было понятно: Ленни не давал сомнениям и дурным мыслям поколебать его уверенность в себе. В профессиональном бейсболе, конечно, нужны физические способности, но они могли быть менее выдающимися, чем сила духа и личностные качества игрока. Только человек с ненормальной, непробиваемой психикой мог сохранить самообладание, стоя с битой в зоне подачи, рискуя словить не битой, а своей головой мяч на скорости 100 миль в час. Об эмоциональном складе своего товарища Билли позже сказал: «Ленни идеально подходил для бейсбола по своему складу ума. Он моментально забывал о любом провале, но помнил все удачи и умел черпать в них силы. У него не было в голове места для неудач. Ленни не думал о том, чего он достиг, не сравнивал себя ни с кем. А я был полной его противоположностью».
Итогом общения с Ленни для Билли стали еще большие сомнения: так ли уж он идеально подходит для звездной карьеры в бейсболе, которую ему пророчили. В потайных комнатах своего сознания Билли, как игрок за столом казино, перестал верить в счастливую звезду и решил не играть по-крупному, перестраховывая ставки. Он сказал товарищам, что, возможно, оставит бейсбол, вернется в колледж и станет играть за студенческую футбольную команду. Он даже говорил, что подумывает заняться политикой – окружающие твердили, что у него это могло хорошо получиться. Билли начал читать по вечерам – занятие неожиданное для профессионального бейсболиста низшей лиги. Чтением Билли пытался компенсировать нехватку своего образования, дефицит которого он начинал ощущать. Ленни приходил домой и заставал Билли с книжками. «Помню, – рассказывал Билли, – Ленни, когда заставал меня за чтением, говорил: “Чувак, брось ты это дело – а то, не ровен час, посадишь зрение этой фигней”. У Ленни была установка: я не притронусь ни к чему, включая книги, что может хоть как-то помешать мне попасть в Главную лигу». Ленни, парень, завербованный в команду только в тринадцатом туре распределения игроков, не сомневался ни на мгновение, что попадет в Главную лигу и заиграет в ней.
Эти раздумья привели к тому, что Билли начал сомневаться, что его место – в профессиональном бейсболе. До того как в 1984 году Билли отослали в команду более низкого класса, во время весенних сборов к Билли подошел Дэвид Джонсон, генеральный менеджер команды «Метс» Главной лиги. Джонсон сказал, что не наблюдает в Билли никакого энтузиазма и ему кажется, что тот вообще не хочет играть в бейсбол. «Я воспринял тогда слова Джонсона не как критику, а как констатацию правды о себе. Я полностью созрел для того, чтобы идти учиться в колледж. Одной ногой я еще стоял в бейсболе, а другой уже вышел из игры».
Но та нога Билли, которая оставалась стоять в профессиональном бейсболе, так и осталась там стоять. Он не покинул бейсбол. Он продолжал, сжав зубы, продираться сквозь тернии низшей лиги: его подстегивали личные страхи и мечты окружающих. С каждым днем пропасть между тем, кем Билли был на самом деле, и тем, кого в нем видели окружающие, росла. Многие, наблюдая за игрой Билли Бина, продолжали воспринимать его так же, как и Джона Рикьярди, который играл с Билли в команде в его первый год в профессиональном бейсболе в Литтл-Фолс: «Он был наделен такими незаурядными физическими данными, что казалось, в состоянии преодолеть все что угодно. Помню, я приехал со сборов в Литтл-Фолс домой и рассказывал друзьям: “Я играл на сборах с таким парнем, которого нужно увидеть, чтобы поверить, что такие игроки бывают. Он совсем не похож на тех, кто не вылезает из качалки”. Сотоварищи Билли по команде видели в нем будущее «Нью-Йорк Метс», cкауты – то, что видели с самого начала. «Шланг». «Колеса». Телосложение. Приятное лицо.
Билли был достаточно умен, чтобы продолжать играть роль многообещающего молодого человека. «По Билли никогда не было заметно, что с ним что-то не так, даже когда ему приходилось очень тяжело», – рассказывал позже о Билли Роджер Джонгвард, скаут, который когда-то уговорил Билли подписать контракт с «Метс». «Он был самым талантливым из всех, с кем я когда-либо играл, – говорил Крис Питтаро, который добрался до Главной лиги, играя за “Тайгерс”, и выиграл в играх Мировой серии с командой “Твинс”. – Он умел делать такие вещи в игре, которые не смогут повторить девяносто девять процентов профессиональных бейсболистов потому, что у них для этого не хватит физических данных. Я не очень много помню игры пятидесятилетней давности, но хорошо помню несколько игр Билли. Это было в Альбукерке в 1987 году, играли команды низшей лиги класса ААА. Билли стоял на позиции правого защитника внешнего поля. Ему пришлось бегать вперед-назад через питчерскую горку, чтобы словить мяч, и затем бросить его, чтобы выбить бегущего на базу игрока. Помнится, меня поразило, во-первых, что он вообще смог мяч поймать, во-вторых, что он пробежал туда и обратно, не снижая темпа, в-третьих, что он вообще планировал в тот момент бросать мяч на базу. Скорость. Координация. Присутствие духа. Я думаю, когда бегущий увидел, что мяч попал на базу, он был удивлен больше всех остальных».
Билли умел быстро бегать и подавать, ловить и сохранять самообладание во время игры. Он был сообразительным, обаятельным. Ошибаясь, Билли бесшабашно полагал, что никто в радиусе ста километров не поймет, что он притворяется. Он был похож на суперзвезду больше, чем настоящая суперзвезда. Он был прирожденным лидером молодых. У Билли было всего одно слабое место: он не умел отбивать.
Или, скорее, он отбивал, но не всегда. И когда у него не получалось отбить мяч, он выходил из себя. «Билли придерживался мнения, что он никогда не должен попадать в аут», – рассказывал Питтаро. Питчеры, замещавшие стартового подающего во время игры, приходили с разминочной площадки посмотреть, как Билли отбивает, только затем, чтобы увидеть его реакцию в случае аута. Он размозжил такое количество бит о такое количество стен, что его товарищи по команде сбились со счета. Однажды он разворотил туалет на тренировочной площадке, а в другой раз, в игре команды класса AAA в Такоме, погнался за одним из болельщиков на трибуне и этим доказал, к всеобщему удовлетворению, что болельщику, как бы вызывающе он себя ни вел, ошибочно полагая, что трибуна его может защитить, лучше воздерживаться от кулачных потасовок с бейсболистами. С того самого момента, как Билли заступал на место отбивающего, он наполнялся негодованием и злостью и терзал себя, пытаясь заглушить клокочущие внутри него чувства до тех пор, пока они не прорывалась через край. Тогда Билли пускался на поиски, на чем еще можно сорвать свой гнев. «Билли не обладал настроем ума, который необходим бейсболисту, – говорил о нем Джефф Беттингер. – Психологически Билли больше подошел бы для баскетбола или футбола. Эмоции присутствовали всегда и во всем, что бы ни делал Билли. Один неудачный выход на биту или два – и все, Билли больше не мог нормально отбивать ни в третьем, ни в четвертом своем выходе».
