Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири

На меридиане с. Захаровка Тарбагатай отступает довольно далеко на север, но впереди него расположена, в 12–15 верстах от Захаровки, группа невысоких скалистых горок Вахты еще в наших пределах. Во время экспедиции мы побывали в этих горках, в которых местами выступает прекрасный белый и розовый мрамор. Граничная линия, огибая эти горки с востока, поднимается вдоль гребня одного из южных отрогов Тарбагатая к перевалу Хабарасу, который делит хребет пополам. К западу от него хребет называется Западный Тарбагатай и находится всецело в русских пределах; к востоку от Хабарасу хребет называется Восточный Тарбагатай, и граничная линия круто поворачивает вдоль его гребня на восток, так что южный склон остается в пределах Китая, а северный попадает в русские пределы. Во время экспедиции я обследовал бегло этот северный склон и описал его подробно в своем труде о Пограничной Джунгарии и кратко в очерке своих путешествий по Средней Азии. Поэтому здесь я не буду повторять сказанного там о Восточном Тарбагатае, а также о находящихся в русских пределах хребте Манрак, западной части хребта Саур, о долине Чиликты между Манрак-Сауром и Тарбагатаем и ограничивающих эту долину с юго-востока пограничных горах Тепке.

XVIII. От Зайсанска до Барнаула через Калбинский хребет и по предгорьям Алтая. Изучение окрестностей Красноярска и района Столбов

В конце экспедиции 1905 г. мы выехали не в г. Чугучак, а после обследования хребта Манрак спустились в г. Зайсанск, который представлял собой скорее большое село с широкими улицами, обставленными большей частью такими же мазанками украинского типа с палисадниками и деревьями, как в сел. Маканчи. Отсюда я с обоими сыновьями выехал на перекладных по почтовому тракту через г. Кокпекты, Усть-Каменогорск и Змеиногорск в Барнаул, где мы сели на пароход, доставивший нас в Томск. Так как мы ехали почти без ночевок и остановок, то наблюдения были на всем этом пути очень беглые.

От г. Зайсанска тракт на протяжении трех станций идет по ровной и сухой степи; справа вдали зеленеет обширная площадь зарослей камыша, сплошь покрывающих дельту Черного Иртыша до его впадения в оз. Зайсан-Нор; слева тянется хребет Манрак, обрывающийся к степи знакомым нам по спуску в Зайсанск довольно крутым склоном северного уступа, расчлененного многочисленными оврагами и ущельями речек на горы Кичкинетау. Над этим обрывом вдали видны вершины главной цепи хребта, среди которых обращает на себя внимание гора Аккойтас, т. е. «белый бараний камень», по своим скалам белого цвета, вероятно из известняка.

На протяжении следующих трех станций, т. е. около 90 верст, справа, за зеленой стеной береговых камышей, расстилается до горизонта синяя гладь Зайсан-Нора; дорога идет по степи с большими участками солонцов и солончаков, а возле пикета Бурханка – довольно большой площади бугристых песков; вблизи пикета эти пески, вследствие порубки кустов и пастьбы скота, довольно сильно развеяны и переходят в барханные. Можно думать, что первоначально это были озерные дюны на низменном песчаном берегу Зайсан-Нора. Слева среди степи высится и обращает на себя внимание своими крутыми склонами и плоско-куполообразной формой уединенная гора Тологой (т. е. «голова»), недалеко от пикета Тайджузген и одноименной речки. Далее же в эту сторону равнина уходит до горизонта, на котором чуть виден Тарбагатай.

За пикетом Базар началась уже широкая долина р. Кокпекты, впадающей в западный конец Зайсан-Нора. Здесь чередовались луга, солончаки, заросли камыша, рощи и кусты на протяжении четырех станций, которые мы проехали большей частью уже ночью, и утром остановились в г. Кокпекты. Отсюда началось пересечение гор Калбинского хребта, с которым я познакомился гораздо ближе шесть лет спустя во время экспертизы на золотых рудниках, описываемой ниже (в главе XX), так что здесь можно ограничиться указанием, что тракт пролегает через горы на протяжении шести станций, около 160 верст. Переправившись через р. Иртыш, мы остановились в г. Усть-Каменогорске.

Отсюда ехать в Томск можно было двумя путями: или по р. Иртышу до Семипалатинска и Омска на пароходе и дальше по железной дороге, или на лошадях через предгорья Алтая в г. Барнаул и далее на пароходе по р. Оби в Томск. Путь по р. Иртышу вниз от Семипалатинска был мне уже знаком, и, кроме того, в Усть-Каменогорске пришлось бы пробыть несколько дней в ожидании парохода, который ходил выше Семипалатинска не так часто; поэтому я выбрал второй вариант пути – и мы поехали дальше на перекладных по тракту, идущему по правому берегу р. Иртыша. Справа поднимались низкие высоты предгорий Алтая, слева все время видны были изгибы Иртыша, окаймленные лугами, зарослями кустов и камышей, рощами. За ст. Убинской дорога в Барнаул ушла вверх по долине р. Убы, а за ст. Шемонаевской поднялась на правый склон долины и пошла по мелким горам и холмам до Змеиногорска, куда мы приехали уже поздно ночью и долго блуждали по городу, так как ямщик-мальчишка не знал хорошо местоположения станции. Дальнейший путь до Барнаула, около 270 верст, пролегал большей частью по ровной местности вдоль р. Алей и последние две станции – по высокой террасе левого берега р. Оби с видом на эту большую реку. В Барнауле мы провели только один день в ожидании парохода из Бийска, на котором, любуясь живописными берегами реки, в течение двух дней отдыхали от длинного пути на перекладных с перегрузкой большого багажа на каждой станции.

Конец 1905 г., как известно, ознаменовался забастовкой всех высших школ России, затем погромами, организованными «черной сотней» в ряде городов, в том числе и в Томске, железнодорожной забастовкой, вооруженным восстанием в Москве. В 1906 г. занятия в высшей школе весной не возобновились, что дало мне возможность уже в начале мая выехать опять в экспедицию в Пограничную Джунгарию. Но в этот раз я проехал от Семипалатинска до Чугучака на перекладных по тракту без остановок и наблюдений и тем же путем вернулся в конце августа. В 1907 г. нельзя было продолжать эти исследования, так как небольшие средства, имевшиеся в бюджете Томского института на летние научные командировки, значительную часть которых я уже отнимал в течение двух лет, нужны были и другим профессорам. Я использовал свободные каникулы и уехал с семьей на берег Финского залива для отдыха и подготовки статьи о результатах двухлетних работ в Пограничной Джунгарии для географического журнала.

В 1908 г., в связи с перерывом занятий в 1905 и 1906 гг., студенты Горного отделения, принятые на первый курс в 1901 г., только что переходили на последний, пятый курс и прослушали уже лекции по физической геологии, палеонтологии, исторической геологии и петрографии. Для них в начале лета нужно было организовать геологическую практику в поле, познакомить с геологической съемкой. Для этой практики я выбрал местность в окрестностях г. Красноярска на обоих берегах р. Енисея, во-первых, потому, что для этой местности имелась хорошая карта масштаба верста в дюйме в качестве готовой основы для нанесения геологических данных, и я надеялся, что эта практика положит начало составлению геологической карты – первой детальной в окрестностях одного из больших городов Сибири. Во-вторых, в этом районе строение было сложное и интересное, в многочисленных обнажениях на берегах реки выступали осадочные породы докембрия, кембрия, девона и четвертичные и затем разнообразные, прорывающие их изверженные породы гранитного массива в Столбах, живописном месте, посещаемом туристами, и в жилах по левому берегу реки. В-третьих, проезд туда по железной дороге был нетруден и недорог для студентов, а помещение можно было найти в городе и в деревне. Таким образом, эта местность удовлетворяла всем требованиям практики.