Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

Итак, Соединенные Штаты сознательно ослабляли свои позиции, чтобы произвести перегруппировку. Именно так: разрядка, перегруппировка, новое наступление.

Конечно, не всем было дано постичь эту загадку.

«Джордж Мини, президент АФТ — КПП, выразил те же мысли, но на непрофессиональном языке, выступая перед сенатским комитетом по иностранным делам: “Вот как Советский Союз представляет себе разрядку: детант базируется на слабости Соединенных Штатов. Разрядка означает интенсификацию идеологической войны, а также — подрыв НАТО и абсолютное советское военное преобладание над Западом. Разрядка — не что иное, как признание Западом права собственности Советского Союза на Восточную Европу Разрядка означает, наконец, вывод американских сил из Европы”…

Я подготовил анализ, делающий упор на разрядку, в марте 1976 года, во времена администрации Форда, которая на деле следовала той же политике, что и администрация Никсона, и приобрела себе тех же противников: “Советская сила в своих составляющих неравноценна; слабости и несбывшиеся надежды советской системы вопиющи и уже четко задокументированы. Несмотря на неизбежный рост могущества, Советский Союз остается далеко позади нас и наших союзников по любой оценке обобщенного характера применительно к его могуществу в военном, экономическом и технологическом отношении; со стороны Советского Союза было бы до предела безответственно бросать вызов промышленно развитым демократическим странам. А советское общество более не изолировано от влияния и привлекательного воздействия внешнего мира и не ограждено намертво от необходимых для него внешних контактов”»{337}*.

Значит, безответственно было бросать вызов? Но что же тогда оставалось бедному Советскому Союзу, опускать руки и спокойно идти на дно? И вообще насколько безошибочным было стратегическое планирование Киссинджера?

Вот его видение будущего: «Администрация Никсона стремилась подготовить Америку к роли, новой для ее истории, но старой, как мир, для всех остальных государств: предотвратить накопление противником, казалось бы, ничтожных геополитических приобретений, которые со временем были бы способны опрокинуть равновесие сил»{338}.

А чем мог ответить противник? И мог ли?

После переговоров с Никсоном Громыко высказался сдержанно: «Было бы грубой ошибкой, если бы мы из майской встречи в Москве сделали вывод, что у нас с США все пойдет гладко — мы бы только разочаровались. Надо смотреть трезво»{339}.

Глава 34.

«ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕАЛЬНОСТИ ТОЧНО ТАК ЖЕ ВЛИЯЮТ НА КОММУНИСТИЧЕСКИЕ ОБЩЕСТВА, КАК НА КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЕ»

Киссинджер усиливает давление

Тем временем произошло еще два важных события, имевших большое значение. Летом 1972 года стояла страшная жара, в Подмосковье горели торфяники, во многих регионах погиб урожай зерновых, СССР закупил в США кормовое зерно на 750 миллионов долларов (для поддержания мясного животноводства).

А по решению президента Садата из Египта были выведены все советские военные советники и специалисты (17 тысяч человек), что, как отметил Киссинджер, было первым успехом никсоновской стратегии. Советские позиции на Ближнем Востоке были поколеблены.

Вскоре Киссинджер усилил давление на советские позиции в странах третьего мира. Он выдвинул идеологическое обоснование («концепцию взаимозависимости»), объясняющее руководителям этих стран, почему им надо ориентироваться на США. Согласно ей, все страны мира взаимозависимы в рамках мировой экономической системы, поэтому любые односторонние действия одной страны или группы стран вызывают изменения в положении других стран и могут подрывать систему в целом, а чтобы этого не происходило, надо учитывать интересы всех других государств, содействовать «скорее глобальным, чем узким интересам». На VII специальной сессии ООН в 1975 году в поддержку этой концепции выступили все западные страны, включая Японию. Запад убеждал развивающиеся страны в том, что, добиваясь восстановления своих прав на собственные ресурсы и защищаясь от экономической экспансии, они утратят право получать экономическую помощь и, нанося ущерб развитым странам, бьют по своим же интересам и подталкивают мир к экономической катастрофе.

Это был явный удар по политике Советского Союза, и Громыко это сразу понял. Его реакция была быстрой. В ноябре 1975 года Управление планирования внешнеэкономической политики МИД, создателем и первым руководителем которого был А.А. Солдатов, подготовило предложения по противодействию концепции, очень быстро было принято постановление ЦК КПСС по этой проблеме.

Но что дальше сделал МИД? Направил соответствующие рекомендации советским посольствам, как следует вести разъяснительную работу. О том, чтобы бросить на чаши весов дополнительные кредиты, речи не шло.

«Какие политические и иные ходы сделать? — задавался вопросом Громыко и сам отвечал: — Ложное направление рассуждений — дать побольше кредитов. Главное — наши политические возможности».

То есть возможности СССР базировались в значительной мере на его военной мощи, праве вето в Совете Безопасности ООН и авторитете защитника «всех униженных и оскорбленных».

Хотя между 1972 годом, когда были подписаны договоры по ПРО и ОСВ-1, и 1975 годом произошло немало важных событий, мы, заглянув вперед, подчеркиваем направление деятельности главных оппонентов нашего героя.

Вот пример того, на каких непримиримых расчетах и внешне добродушных приемах велись тогда дипломатические маневры.

«В 1973 году во время визита в США Брежнев и Громыко возобновили усилия заключить договор о взаимном неприменении друг против друга ядерного оружия. Они считали, что это позволит обеспечить прочный мир, но Никсон и Киссинджер увидели в их предложении попытку вернуться к доядерному времени, когда Советский Союз в военном отношении мог доминировать в Европе, а также оказывать мощное влияние на Китай и Японию. В ответ Киссинджер выдвинул похожую, но совершенно пустую формулу, суть которой заключалась в том, что стороны соглашались, “что они будут действовать так, чтобы предотвратить возникновение ситуаций, способных вызвать опасное обострение их отношений, избежать военных конфронтации и чтобы исключить возникновение ядерной войны между ними и между каждой из сторон и другими странами”.

Брежнев и Громыко остались недовольными, но были вынуждены согласиться.

Однако внешне встречи Брежнева с Никсоном были очень дружественны. К тому же Леонид Ильич, ценивший женскую красоту, когда гостил в резиденции президента в Кемп-Дэвиде, мог отвлечься в компании молодой стюардессы из команды собственного самолета. У Громыко такой возможности не было»{340}.