Норберт Фрид - Картотека живых

- Пожалуй, да. Говорят, правда, что от больных хефтлинков надо держаться подальше, но я не думаю, что сейчас их станут отправлять в газовые камеры.

- Ладно, - кивнул Фредо, - Вольфи вполне подходящий человек. Он немец, хоть и политический, комендатура, наверное, его утвердит. Что скажете, если Зденек предложит Вольфи на пост старосты?

Все согласились.

- Вот видишь, Зденек, ты уже не один. Вольфи тебе поможет, Оскар и Диего тоже. А среди новичков есть несколько коммунистов. Правда, ребята на стройке говорили, что рассчитывать на Иржи уже не приходится... - Фредо запнулся, увидев испуг в глазах Зденека, - ну да, твоему брату нужен покой и покой! - поспешил поправиться он. - Говорят, там еще есть какой-то Курт...

Зденек подтвердил, что есть.

- Из других лагерей тоже прибудут надежные ребята. Они явятся к тебе с паролем "Как поживает твой брат?", понятно? Так мы условились на стройке. Ваша задача здесь ясна: выдержать эту зиму, честно выдавать порции, помогать людям. Не, исключено, что комендатура урежет вам пайки и снимет прибавку для работающих. Но если даже будут давать одну буханочку не на четверых, а на пять или шесть человек, выдержать можно. Нужно выдержать!

Остаток ночи Зденек просидел у постели брата. Они уже не говорили о кино и большей частью молчали, а иногда тихонько обменивались несколькими словами, стараясь не беспокоить спящих.

В темноте не было видно, как изменилось лицо Иржи, и Зденеку иногда казалось, что они снова дома. Оба бодрствовали, как когда-то в юные годы, и какая-нибудь одна фраза будила у них тысячи воспоминаний. Помнишь, как огорчался отец, когда бенешевцы не выбрали его в муниципалитет? А мы с тобой смеялись. А помнишь мамин красивый почерк? А ее альбомы, которые она прятала в комоде под бельем? Иржи как-то стащил один из них и нашел в нем множество наивных любовных стихов времен папиного сватовства. Одно он выучил наизусть. Помнишь, как заплакала мать, когда ты вечером вдруг встал и начал декламировать этот стишок? Вечно наши родители плакали из-за нас, вечно они о нас заботились, наставляли... А мы? Правильно мы жили?.. Сейчас ночь, тихо, плакать не хочется. Иржи! Зденек! Мы здесь наедине, папа нам ничего не скажет, мама тоже. Что же мы скажем сами о себе?

- Тебе-то хорошо, - шепчет младший брат. - Я тебе завидую. В жизни ты шел прямым путем, тебе стыдиться нечего.

- Ничего ты не знаешь, - старший погладил брата по руке. - Я вечно дрался, это верно. Но доволен жизнью я бывал редко. Знаешь ты, что я всегда тебе завидовал. Тебя мать любила больше.

- Нет, нет, это неверно, Иржик. Тебя она любила во стократ сильнее, честное слово! Но ты был своенравный, все делал ей наперекор.

Они опять замолчали. Кругом хрипло дышали спящие. В памяти братьев проходило всё пережитое.

- Жаль, что нам так мало довелось быть вместе, - сказал один. - Легче было бы понять друг друга...

- Неверно, - возразил другой. - Мы никогда не были одиноки. Мысленно я всегда вел и вас с собой - отца, маму, тебя. Куда бы я ни шел, я всегда был с вами.

- В самом деле? А я нет, - признался младший. - Эгоист, всегда думал только о себе... Но я был уверен, что ты думаешь о нас еще меньше.

Иржи усмехнулся.

- Ошибся.

Брат положил свою руку на его.

- Больше этого не будет. Мы все-таки теперь вместе.

- В Гиглинге! - отозвался Иржи, подражая звуку святочного колокольчика. - А помнишь рождество дома? Оно ведь уже на носу.

* * *

Утром выяснилось, что за ночь навалило много снегу. Он еще падал большими мокрыми хлопьями. В четыре часа к воротам лагеря подъехал большой армейский грузовик. Шофер даже не выключил мотора и не погасил фар.

- Зеленые, в машину! - закричал орднунгдинст. - Зеленые, в машину!

Эрих и Хорст собрали свои пожитки. Каждый обул лучшую пару ботинок, оставив лишнюю обувь в конторе - для будущих проминентов. Хорст снял со стены семейную фотографию с ленточкой Железного креста.

- Как ты думаешь, Эрих, можно мне уже вдеть эту ленточку в петлицу?

- А ну тебя! - проворчал писарь. - Сунул бы ты ее в другое место...

Он был не в духе. Ему не хотелось покидать теплое, обжитое местечко, где он рассчитывал дотянуть до конца войны. Как говорят у нас в Вене: "Новое лучше не будет", - мысленно твердил он.

Одиннадцать "зеленых"... Зепп первым перескочил через борт машины. Там сидел конвойный с автоматом. Он улыбнулся и протянул Зеппу руку.

- Привет, камарад! Ты слышал, что мы начали большое наступление в Бельгии? Мы еще выиграем эту войну! В Дахау вас встречают с музыкой!

- С музыкой? - Зепп просиял. - Слушай-ка, посоветуй мне, как бы попасть в горнолыжную часть? Я был тренером в Арльберге. Лыжниц у меня там было, ого-го!..

В машину влезли остальные.

- Одиннадцать?

- Одиннадцать! Поехали!

Копиц и Дейбель уже не стали возвращаться в комендатуру. Сегодня перекличка продлится долго, давайте-ка начнем ее сразу. Сигнал!

Ударили в рельс. Заключенные еще не завтракали, кофе был не готов, но это неважно. "Всем выстроиться на поверку!"

Зажглись прожекторы. Страшная виселица еще торчала посреди апельплаца.

- Lagerschreiber, vorwarts!

С бьющимся сердцем Зденек впервые побежал к воротам. На руке у него была повязка Эриха. Часовые пропустили его.

Копиц смерил нового писаря взглядом.

- Скажешь Диего, чтобы сразу после переклички убрал виселицу.

"Слава богу, первый приказ хороший!" - подумал Зденек.

Хитрые глазки Копица прищурились, он без труда угадал мысль писаря.

- Но я не сказал, чтобы ее разрубили в щепы, - усмехнулся он. - В любой момент ее можно поставить снова.

- Jawohl!

- Кого мы сделаем старостой? Ты, небось, хочешь Оскара. Он ведь твой дружок, а?

- Да. Я его очень уважаю. Превосходный врач и честный человек...

- Заткнись! Старостой ему не бывать. Хватит мне одного жида в конторе. Предлагай кого-нибудь другого.

Зденек хотел назвать Фредо, но не сделал этого, вспомнив о ночном разговоре у Вольфи.

- В лагере остались три немца, - сказал он. - Вольфи, Клаус и..

- Вот так-так! Как же я о них не вспомнил? Вольфи - это такой рыжий? Большевик?

- Не знаю. Но у него красный треугольник.

- А у тебя какой?

- Тоже красный.

Копиц усмехнулся и сказал медленно:

- Мне важно, чтобы в новом руководстве были толковые люди. Менять их я уже не собираюсь. На всю зиму.

* * *

На апельплаце Дейбель делал зарядку.

- Ну, - сказал он, когда рабочие команды построились в шеренги. - Кто из вас пойдет добровольно? Кто хочет перейти с папашей Дейбелем в новый лагерь?

Первым шагнул вперед Фредо и вытянулся перед эсэсовцем:

- Фредос Саккас, грек, арбейтдинст.

Дейбель благосклонно кивнул.

- Одобряю. Что, понравилось тебе у Молля?

- Понравилось, - сказал Фредо и весело сверкнул глазами.