Станислав Ваупшасов - На тревожных перекрестках - Записки чекиста

- Константин Сенько.

- Владимир Сенько.

- Так вот вы какие, наши орлы! - ласково повторял Гром, пожимая руки славным ребятам.

Я тоже говорил им что-то хорошее, был взволнован встречей.

- А что же у вас в машине, друзья? Владимир ответил:

- Соль, сахар, табак, мука и прочая мелочь.

- Хороша мелочь! - воскликнул замполит.- Откуда?

- Из немецких складов,- пояснили братья Сенько.- Михаил Гуринович передал, что у сестренки не всегда соли хватает в борще, вот мы и решили ей пособить.

- Как же вам удалось?

- Очень просто. Увидели у склада машину с грузом и решили угнать. Новый наш подпольщик Михаил Иванов заговорил зубы охране, а мы вскочили в кабину и дали газ. Темно было, не поймали.

- Ну и парни! Ну и ловкачи! - зашумели партизаны.

- Не ловкачи, а храбрецы! - поправил Гром.- Великолепное самообладание, точный расчет.

- Лихости тоже хватает,- заметил я.- Ну, да мы еще поговорим об этом. А сейчас объявляю вам благодарность за удачно проведенную операцию.

- Спасибо... Служим Советскому Союзу...- растерянно, вразнобой ответили братья.

Партизаны заулыбались, видно было, что скромность молодых подпольщиков понравилась всем не меньше их отваги.

К машине подбежали женщины из хозяйственного взвода, и среди них Мария Сенько. Узнав и обняв братьев, она не удержалась, расплакалась. Владимир и Константин ее успокаивали:

- Полно, полно, сестренка. Соли у тебя теперь будет достаточно.

- Ах, при чем здесь соль,- жалобно бормотала Мария.- За вас, дураков, опасаюсь. Чем вы там в городе занимаетесь, да еще в черной форме? Головой рискуете...

- Риск - мужское дело,- сказал я ей.- Братья твои - герои, а чтоб стали осторожней, я с ними поговорю.

Гром и я увели ребят в штабную палатку и подробно с ними побеседовали. Прежде всего я запретил им совершать налеты на продовольственные склады. Особой нужды для отряда в этом не было, и рисковать собой на таких акциях не стоило. Братья Сенько получили совет о мерах соблюдения предосторожности в подготовке и проведении боевых операций. Мы дали им задание связаться с крупным минским подпольщиком, известным врачом профессором Евгением Владимировичем Клумовым, попросить его помочь в распространении написанного нами воззвания к интеллигенции с призывом всеми силами противодействовать захватчикам в разграблении научных и художественных ценностей.

Братья выполнили поручение. Профессор Клумов, внесший большой вклад в нелегальную работу, оборудовавший для белорусских партизан два полевых госпиталя, снабжавший медикаментами несколько отрядов, спасавший от гибели советских патриотов, попавших в лапы врага, стал сотрудничать и с нашим спецотрядом. Но осенью 1943 года его схватили ищейки СД, а на следующий год он погиб в застенке вместе с женой, Г. Н. Клумовой.

В августе мы и сами провели операцию по освобождению 60 военнопленных. Занимались ею Максим Воронков и Михаил Гуринович с помощью подпольщиков. В одной из секций фашистского лагеря, где была власовская охрана, провели разъяснительную работу среди солдат, те перешли на нашу сторону и привели с собою пленных. Многие из них были в ужасном состоянии, им потребовалась длительная медицинская помощь наших врачей Лаврика, Чиркина и Островского. Впоследствии все освобожденные узники стали участвовать в боевой деятельности отряда.

На новой встрече в Озеричине командир подпольной группы Константин Илларионович Мурашко сообщил, что почти все маломагнитные мины израсходованы.

- Так быстро? - удивился я.

Мурашко доложил, что диверсии совершаются беспрерывно, причем подпольщики уничтожают только составы с горючим. Этот вид перевозок особенно важен для фашистских войск, действующих на фронте. Олег Фолитар заминировал восемь цистерн, Игнат Чирко - шесть. Однако результаты операций далеко не полные, потому что мины устанавливаются с шестичасовым заводом и взрываются в пути уже за Борисовом. О шести диверсиях известно, что они привели к уничтожению восьми цистерн. В группе появился новый товарищ - служащий станции Минск-Пассажирская Гаврилов. На аэродроме, где у нас была одна Зоя Василевская, тоже рост рядов: Александра Никитина, владеющая немецким языком, военнопленные Василий Оперенко и Борис Капустик. Ведется разведка, есть мысль заминировать самолеты.

Мы подробно обсудили это предложение и решили, что оно весьма заманчиво, к его осуществлению надо лишь тщательно подготовиться, чтоб нанести удар побольнее и уберечь от гибели исполнителей. Я передал Константину Илларионовичу шесть мин и условился о тайнике, через который буду получать от него информацию об аэродроме.

Несмотря на запрет, братья Сенько вновь привели в лагерь машину с продуктами. Я не на шутку рассердился, а Владимир стал оправдываться:

- Станислав Алексеевич, операцию провели со всеми предосторожностями, чисто! Я устроился работать в гараж, за мной закрепили машину. Михаил Иванов добыл наряд на продукты, все законно, не придерешься. Грузили по всем правилам, днем, ехали не спеша, без погони...

- Ну и сорванцы! - восторгался и негодовал замполит.- Да ведь жизнь ваша нам дороже любого приварка, поймете вы или нет?

- Вот как ты, голова садовая, вернешься теперь в гараж? - спросил я Владимира.

- Не вернусь я туда. Фашисты уже стали за мной следить, я понял, что надо кончать шоферскую карьеру. Машину оставляю в отряде, домой вернемся пешком.

- Теперь этот гараж тебе надо обходить за три версты,- сказал я.- Не дай бог опознают - пропадешь ни за грош.

- Обещаю, товарищ командир.

- И вообще лучше будет, если вы оба повоюете какое-то время в отряде, минские диверсии вам надо пока прекратить.

Братья вынуждены были согласиться, а я зачислил их в одну из подрывных групп, совершающих рейды на железную дорогу. Тоже опасная работа, но заставить отчаянных ребят просто отсиживаться в лагере было сверх моих сил.

В отряде уже каждый боец участвовал в железнодорожных операциях, не считая людей из хозяйственного взвода. У Константина Сермяжко числилось восемь взорванных эшелонов, у Ивана Любимова - семь, у Андрея Ларионова - пять, и так у большинства диверсантов. Даже Валя Сермяжко пустила под откос два фашистских поезда.

Женщины-партизанки отважно делили суровую судьбу с мужчинами, своими товарищами по борьбе. Начавшееся оглушительным взрывом боевое лето 1943 года мы закончили столь же внушительной акцией, и провела ее Екатерина Ивановна Лисун.

Она служила в спецотряде с 1942 года. Будучи жительницей Слуцка, осуществляла связь с тамошними подпольщиками, вела в городе разведку, доставляла нам важные сведения. Вместе с нею занималась нелегальной деятельностью ее 22-летняя сестра Стефа.