Вильгельм Адам - Воспоминания адъютанта Паулюса

— Я не стремился идти легким путем в последние годы, — говорил Паулюс. — Прочитайте, пожалуйста, заявление, которое я опубликовал перед отъездом из Советского Союза.[147]

Фельдмаршал подал мне документ, в который я углубился со все возрастающим удовлетворением, поскольку он содержал ясное, до конца продуманное решение:

«Командуя германскими войсками в битве под Сталинградом, решившей судьбу моей родины, я до конца познал все ужасы агрессивной войны, которые испытали не только подвергшийся нашему нападению советский народ, но и мои собственные солдаты. Мой собственный опыт, а также ход всей Второй мировой войны убедили меня в том, что судьбу германского народа нельзя строить на базе идеи господства, а только лишь на базе длительной дружбы с Советским Союзом и со всеми другими миролюбивыми народами. Поэтому мне кажется, что заключенные на Западе военные договоры, в основе которых лежит идея господства, не являются подходящим средством для мирного восстановления единства Германии и обеспечения мира в Европе. Более того, эти договоры только лишь усугубляют опасность, которую несет с собой раскол Германии, и затягивают этот раскол. Я убежден в том, что единственным реальным путем к достижению мирного воссоединения Германии и мира в Европе является соглашение между самими немцами и заключение мирного договора на основе Советской ноты западным державам по германскому вопросу от 15 августа с. г.

Поэтому я решил по возвращении на родину приложить все свои силы к тому, чтобы содействовать достижению священной цели — мирному воссоединению демократической Германии и дружбе германского народа с советским народом, а также со всеми миролюбивыми народами. Прежде чем я покину Советский Союз, я хотел бы сказать советским людям, что некогда я пришел в их страну в слепом послушании как враг, теперь же я покидаю эту страну как ее друг».[148]

Подлинные причины катастрофы

Наши офицеры попросили меня, чтобы Фридрих Паулюс выступил в Высшем офицерском училище с докладом о битве на Волге. Во время одной из встреч я рассказал ему об этой просьбе и добавил, что для этого мы могли бы выделить два дня в мае 1954 года. Он сразу же согласился и вскоре принялся за работу. По памяти, а также на основании записей бесед с генералами и офицерами немецкого генерального штаба, которые мы вели в первый год пребывания в плену, он изготовил схематические карты. В конце апреля он попросил меня приехать к нему. Мы обсудили его план в общих чертах. Я спросил его также, намерен ли он говорить о причинах немецкого поражения.

— Разумеется, — ответил Паулюс, — Я представляю это себе примерно так: главная причина немецкой катастрофы под Сталинградом, равно как и общей катастрофы, которой закончилась война, лежит в роковой недооценке Советского Союза немецким верховным командованием и в переоценке собственных возможностей. Немецкое командование преследовало авантюристические и разбойничьи цели. Оно рассчитывало на то, что Советское государство развалится под ударами германского вермахта. Однако это государство, несмотря на тяжелейшие испытания, проявило беспримерную стойкость. Советские командиры показали высокие военные качества, а солдаты Советской Армии с достойными удивления упорством и храбростью защищали свою родину, непоколебимо стоявшую за ними и поставлявшую им все большее количество все лучшего оружия. Вот почему хорошо продуманный план Сталинградской битвы, разработанный советским верховным командованием, был осуществлен с точностью часового механизма и привел к коренному перелому в ходе Второй мировой войны.

Я мог только подтвердить эту оценку.

— Вы помните, как в августе 1942 года мы форсировали Дон, — сказал я Паулюсу. — Мы знали, что нам предстояли упорные бои. Однако никто не предполагал, что Красная Армия будет обороняться с таким ожесточением и упорством. Откуда только бралась эта сила у советских солдат и офицеров? Тогда мы не находили удовлетворительного ответа. Лишь в плену мы начали постигать эту тайну. Мы научились понимать, что означали социализм и коммунизм для этого народа. В течение столетий его угнетали, лишали прав и попирали. В октябре 1917 года пробил час его свободы. Многое на Востоке казалось нам непонятным; наоборот, народы Советского Союза знали, чем они обладали и в чем они нас даже превосходили. Они знали, за что сражались и умирали.

— Мне непонятен тот факт, — ответил Паулюс, — что генералы в Западной Германии и теперь отрицают эту простую истину, несмотря на свой опыт. Ведь все мы должны учитывать, что мир изменился, и наконец понять, что будущее германского народа может быть основано только на дружбе со всеми миролюбивыми народами, прежде всего с Советским Союзом, а не на власти и силе.

Бывший «только солдат» научился рассматривать международные события с политической точки зрения. Человек, который ранее беспрекословно повиновался бессмысленным приказам, стал политически мыслящим человеком, готовым отдать все свои силы и знания для того, чтобы помешать возникновению новых войн и делу мирного воссоединения Германии. Это почувствовали и офицеры Высшего офицерского училища, перед которыми Фридрих Паулюс излагал историю великой битвы. Он ничего не приукрашивал и ничего не оправдывал. Свое выступление он закончил словами:

«Все миролюбивые люди вынуждены с негодованием констатировать, что теперь в Западной Германии проводится политика, которая в опасной степени сходна с предысторией Второй мировой войны. Боннский и Парижский договоры ведут Федеративную Республику по тому же пути, который во Второй мировой войне привел к Сталинграду и закончился национальной катастрофой».[149]

Это выступление произвело на слушателей глубокое впечатление. Многие, вероятно, пересмотрели свое до этого скептическое суждение о Паулюсе как о человеке.

На пресс-конференции 2 июля 1954 года в Берлине, которую проводил профессор Альберт Норден, Паулюс — совершенно в духе своего доклада в Дрездене — выступил против так называемой политики силы. Он, в частности, заявил:

«Со времени моего возвращения в Германию осенью прошлого года меня все более удивляет, что высокопоставленные американские политики и военные выступают и действуют в германском вопросе так, как будто не было Второй мировой войны, окончившейся на немецкой земле столь ужасным поражением Германии. Однако еще больше меня поражает и волнует тот факт, что в Западной Германии немцы на самых высоких правительственных постах, а также пресса и радио занимают точно такую же позицию и, несмотря на все уроки прошлого, вновь защищают и поддерживают политику силы, политику подготовки войны на немецкой земле».[150]