Татьяна Таирова-Яковлева - Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Ко всему прочему прибавился еще и указ Петра о переустройстве полков, нарушавший всю систему административно-государственного деления Украинского гетманства. Теперь старшина часто собиралась «на квартире» у Апостола, «у которого и о способах обороны своей советовались, и пакты Гадяцкие читали15, якiе тот же полковник Миргородскiй с библиотеки Печерской принес»16.

На очередной встрече с Мазепой Данило Апостол и Прилуцкий полковник Дмитрий Горленко прямо заявили: «Как мы всегда Богу молимся за душу Хмельницкого и имя его благословляем за то, что он Украину от ига лядского освободил, так наоборот мы и дети наши в вечные времена душу и кости твои проклинать будем, если за гетманство свое после своей смерти в такой неволе нас оставишь».

То, насколько окружение Петра совершенно не ориентировалось (или не хотело ориентироваться) в настроениях гетмана и окружавшей его старшины, ярко свидетельствует следующий факт. Петр не только не знал о тайных разговорах Апостола и его чтениях Гадячского договора, но наоборот считал его противником Мазепы и одним из зачинщиков доноса Василия Кочубея17, слепо поверив тому, о чем под пытками рассказал генеральный судья. Со стороны Кочубея то, что он назвал Апостола своим сообщником, возможно, было местью Мазепе. Уж кто-кто, а Василий не мог не знать, что Апостол был на самом деле единомышленником гетмана.

Поговаривали, правда, якобы Апостол предупредил Кочубея о грозящем ему аресте, и только по стечению обстоятельств Василию не удалось бежать. Доказательств этому нет, так что бесконечные рассуждения о значении родственных чувств (Апостол был сватом Кочубея) можно считать беспочвенными.

Надо сказать, после наговора Кочубея Мазепа стал отчаянно защищать Апостола. Несмотря на полученный от царя приказ арестовать Миргородского полковника, он пишет Г.и. Головкину, что взять его «прежде времяни без обличения и уличения его воровства очною ставкою опасно». По словам Мазепы, Апостол «человек есть от отца своего заслуженный, воинский, знатный и от всех полковников нынешних древнейший и старейший», и арест его может вызвать в войске «великое смущение и мятеж»18. Учитывая только что состоявшийся арест Кочубея, после которого никаких бунтов не последовало, можно сказать, что аргументы Мазепы не были убедительными. Да кстати и «самому старейшему» полковнику Апостолу было всего пятьдесят лет. Поэтому Головкин опять писал, что если «вящей опасности нет», Апостола следует взять под караул и отослать в Киев. Мазепа, понимая, чем завершаются «допросы», стоял на своем. Он отправил длинное послание «министрам» Петра и в нем опять объяснял невозможность ареста опасением бунтов. Долго и подробно Мазепа описывал, почему Апостол «случайно» предупредил Кочубея (настоящая «комедия ошибок») и т. д.19

В связи с этим Головкин писал Петру, что многократно посылал гетману грамоты и письма об Апостоле, и «ежели, государь, своим писмом к нему о нем определить не изволишь, то он по нашим писмам делать ничего не будет»20. Это продолжалось в течение всего мая.

С одной стороны, Мазепа всегда защищал своих, а Миргородский полковник входил в число «старшин-государственников», близких ему по духу и идеалам, недовольных политикой Петра и готовых искать альтернативу. С другой стороны, выдача Апостола русским властям угрожала раскрытием тайных переговоров и планов гетмана, а соответственно – была угрозой его собственной жизни. В общем, Мазепа спас Апостола. А Петр настолько не ориентировался в ситуации, что после ухода Мазепы к Карлу XII предлагал Меншикову срочно провести выборы нового гетмана и выдвинуть кандидатуру Миргородского полковника Данилы Апостола. Он считал его врагом гетмана, в то время как Апостол уже находился у шведов21.

Орлик приводит яркие свидетельства настроения старшины накануне трагического решения о переходе к Карлу XII. Старшина, бывшая при гетмане в Белой Церкви – прежде всего Апостол, а также генеральный обозный и. Ломиковский, полковники Д. Горленко и Д. Зеленский – «видя Мазепу в боязни и небезпеченстве», уговаривала его, чтобы «о своей и о общой всех целости промышлял». При этом они обещали «стоять до крови» за него, гетмана, как своего вождя, за права и вольности. В этом смысле была ими составлена клятва, после чего в доме у гетмана Мазепа и полковники присягнули на кресте.

Когда Мазепа вышел из Батурина на соединение со шведским королем, Апостол сопровождал его со своим полком.

Дальнейшая судьба Данилы таит в себе много тайн. Обычно считалось, что через некоторое время он передумал и отстал от гетмана. Однако документы позволяют предположить совсем иное развитие событий.

После первой же встречи с Карлом XII Мазепа убеждается в иллюзорности своих планов. Уничтожение Батурина, ставшее преддверием и символом рухнувших надежд автономистов, сделало невозможным «мирный развод». Гетман – трезвый и дальновидный политик – не мог не понимать, что гибнет. И он решает спасти одного из наиболее близких ему людей – Миргородского полковника Данилу Апостола. Почему его, а не других? Ведь с Мазепой ушла вся генеральная старшина и многие полковники. Правда, Галагана – лучшего из охотницких полковников – Мазепа тоже «спасет» вслед за Апостолом. Почему не Орлика? Возможно, просто надо было с кого-то начинать. Дальнейшее показало, что спасая Апостола, Мазепа дал шанс Украинскому гетманству сохранить хотя бы частичную автономию. Хотя бы на время.

16 ноября Апостол писал своим сотникам и обозному, что шведские войска встают «для защищения отчизны нашой от наступления московского», информировал, что сам с Мазепой и Карлом находятся в Ромне и направляются в Гадяч, куда должны были ехать и вся старшина22.

20 ноября его родовое имение, местечко Сорочинцы, было занято Г. Волконским, а на следующий день туда приехал сам Апостол23. Волконский сообщал: «полковник миргородцкой к нам из Гадича в Сорочинец прибыл по прибытии моему на другой день и сказывал, что он был при Мазепе поневоле, а ныне как де поехал Мазепа до Ромен и он ехал за ним и от него отъехал»24. В своих официальных заявлениях Миргородский полковник декларировал, что был с Мазепой «по неволе» и выражал верность Петру. В том же духе в тех же Сорочинцах он составил и письмо к Скоропадскому.

Примерно неделю Волконский колебался, как поступить с Апостолом и, наконец, 28 ноября отправил его к Петру и Меншикову25.

И только там полковник открыл тайный наказ Мазепы, согласно которому гетман предлагал возобновить союз с царем и выдать Карла. Апостол в письме к Мазепе лично объяснял ситуацию: «мне сначала и веры не няли, и за караулом держали, и описывались к двору царского величества, но оттуда получа указ, отпустили мене за караулом к его царскому величеству». Петр выслушал Апостола лично, «зело секретно; и хотя то изволил принять зело желательно и весело, однакож о том сумневался, правду ли я то от вашего сиятельства поведал, понеже мне от вас на письме ничего не выражено. И по многому моему предложению и утвержению верою и присягою, повелел его величество со мною трактовать секретнейшим своим министрам»26. Согласились и на условия, которые выставлял Мазепа, «однако ж о гарантии не малая трудность явилась». В результате написать Мазепе Апостолу позволили только после приезда Шишкевича (цирюльника племянника Мазепы Войнаровского) и охотницкого полковника Г. Галагана, подтвердивших намерения Мазепы27.