Валерио Боргезе - Чёрный князь людей-торпед

"Именем дуче вы арестованы", - объявляет он.

Боргезе не сопротивляется. Улыбка появляется на его бледных губах. Кажется, его ничто не может вывести из себя. В любых обстоятельствах он верит в свою счастливую звезду.

- Ваше дело будет рассматриваться следственной комиссией, - сообщил ему Рикки, перед тем как ключ два раза повернулся в замке двери маленькой кокетливой комнаты, куда его поместили под усиленной охраной.

Как только известие достигло Специи, в Децима МАС и батальоне "Сан-Марко" объявляется боевая тревога. Командование немецкого флота в Италии и местный итальянский префект заявляют о своей поддержке Валерио Боргезе. В это же время его офицеры единогласно принимают решение в случае необходимости выступить на Сало, чтобы его освободить. Слухи об этом достигли ушей фашистских функционеров и сильно их напугали. Через четыре дня уже никто не говорил о следственной комиссии, и Боргезе скоро был освобожден без всяких формальных объяснений. Но дело, которое получит название "случай Боргезе", не было окончательно разрешено.

Принц не вернулся в Специю. Он отправился в Милан, где собирает лучшие подразделения батальона "Сан-Марко", чтобы наконец развернуть войну, почти личного свойства, против партизан, которые, как он считает, "получают недостаточный отпор не только со стороны национальной республиканской гвардии Рикки, но и немецких войск".

Однако первая попытка перейти к решительным действиям проваливается, отчасти из-за недостаточной подготовленности, отчасти потому, что этому помешал генерал Вольф. "Эти салонные СС", как определял их Отто Скорцени, с неприязнью смотрели на все итальянское и начинали относиться со все большей враждебностью к Валерио Боргезе. Генерал не захотел терпеть рядом с собой этого гордого и не очень дисциплинированного кондотьера. В конце декабря он переходит в наступление и приказывает вывести в Германию основную часть батальона "Сан-Марко" и создать на его базе дивизию под тем же наименованием. Он обещает Боргезе, что тот останется командиром этого нового соединения после возвращения его весной 1944 года в Италию.

Принц разочарован, почти оскорблен. Но, попав в ловушку, как многие политики и военные, связавшие свою судьбу с Муссолини и его последней авантюрой с Социальной республикой, он вынужден терпеть и довольствоваться сожалениями.

Для генерала Вольфа Социальная республика была только декорацией, которая должна была уверить немецкий народ в том, что он не совсем одинок в своей борьбе. На самом деле командующий войсками СС в Италии с самого начала противодействовал созданию новой итальянской республиканской армии. Хорошо понятно, почему он старался придерживать Валерио Боргезе, престиж которого в армии и его независимый характер мешали генералу.

Принц же, после горьких размышлений, открыл перед собой довольно неясное будущее. Но он уже прошел точку возврата. Отныне перед ним был только один путь, который он выразил в следующей лапидарной формуле: "Иди или умри".

В мире марионеток, которые суетились вокруг, у него оставался один маленький, очень маленький лучик надежды: его боевые пловцы и его "баркини". Хотя и переданные в распоряжение немецкого морского командования, т.е. адмирала Деница, они оставались его собственностью и "могли еще свидетельствовать перед всем миром, что существуют солдаты, которые могут сражаться и умирать за идеалы, даже если победа полностью и совершенно для них недостижима".

Глава 22

8 января 1944 года в Вероне, в Кастель-Веккио, там, где несколько недель до того проходил конгресс фашистской партии, начался процесс над высшими фашистскими функционерами, проголосовавшими против Муссолини на Большом фашистском совете в ночь с 24 на 25 июля 1943 года. Их было шестеро на скамье обвиняемых: Чиано (зять Муссолини), маршал Де Боно (соратник дуче в течение двадцати трех лет), Маринелли, Парески, Готтарди и Чианетти.

Через два дня после начала процесса, 10 января, в 13 час. 40 мин. председатель особого трибунала зачитал приговор: пять смертных казней, лишь Чианетти избегает этой участи.

К изменникам не было никакого снисхождения. Паволини сам отказался от заступничества генерала Миличе, тем самым лишив Муссолини высказаться в пользу Чиано.

Дочь Муссолини Эдда пыталась с энергией отчаяния добиться сохранения жизни своему мужу. Она писала отцу:

"Дуче,

Я до последнего мгновения ждала, что ты выкажешь ко мне хотя бы минимум чувства человечности, гуманности и дружбы. Теперь я вижу, что я слишком многого хотела. Если бы Галеаццо не должен был отправиться в Швейцарию через три дня, как я договорилась с немецкими властями, все, что я знаю, я бы использовала без жалости. А теперь, если нас оставят в покое и безопасности (от туберкулеза до автомобильной катастрофы), вы не услышите больше обо мне".

И подпись: Эдда Чиано.

Муссолини потрясен. Глубокой ночью он звонит генералу Вольфу и просит у него совета. Шеф СС отказывается войти в его положение. Он лишь согласился убрать на несколько часов двух эсэсовских охранников от камеры номер 27, в которой находится граф Чиано. Но было уже слишком поздно, Муссолини не может один принимать решения. Он продолжает названивать по всей Италии, чтобы получить от кого-нибудь совет и поддержку. Напрасно. Валерио Боргезе, которого он нашел в Милане в 2 часа ночи 11 января, также отказывается встать на его сторону.

"Эта история меня совершенно не касается, - сказал принц. - Это сведение счетов среди фашистских политиков, которое не имеет никакого значения в условиях войны. Каждому свое дело и своя доля ответственности. Я солдат и не хочу знать ничего, кроме своих военных обязанностей".

Отчаявшийся Муссолини оставляет события идти своей чередой. Он опускает руки и ждет.

В 9 час. 20 мин. утра 11 января пятеро приговоренных к смерти расстреляны на стрельбище крепости Сан-Проколо.

21 января, через 10 дней после казни, которая, конечно, не оказала на ход войны никакого влияния, союзные войска высаживаются в Анцио.

Натолкнувшись на сопротивление по линии рек Сангро и Гарильяно в своем продвижении по полуострову в сторону Рима, союзники решают обойти так называемую линию Густава и высаживают десант в порту Анцио и на песчаные пляжи Неттуно, в 45 км южнее Рима и в ста километрах севернее Гарильяно.

В первые же сутки корабли доставили на берег тридцать шесть тысяч солдат и три тысячи автомобилей. К концу недели уже шестьдесят девять тысяч человек с необходимым снаряжением оказываются в тылу немецких войск.

Немцам удается сдерживать союзников еще четыре месяца.

В распоряжении итальянского флота нет ни одного крупного корабля. Остается рассчитывать только на новые управляемые торпеды "негер" и на "баркини" и торпедные катера Десима МАС Валерио Боргезе. Для принца это означает возвращение от политических интриг к новым боевым действиям!