Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
– Ты чего, охренел, Володиша, какие разборки? Наверняка у них оружие. Пришьют и ойкнуть не успеешь.
– Чего-то успею, не зря в десантниках служил. Твоя, Степа, задача быть готовым. Сидеть в лодке, на берег ни-ни-ни. В случае чего, заводи мотор и вперед.
– Куда я без тебя? Ты мне указания даешь, как будто я безрукий. Помнишь, в школе в секцию бокса вместе ходили?
– Помню, и что из этого?
– После того я уже кандидат в мастера спорта, чемпион области в среднем весе, как никак.
– Ну и что.
– Ничего. Пусть попробуют, в отключку уйдут сразу.
– Хорошо, герой. Я беру ракетницу, если со мной все нормально будет, увидишь ракету, плыви ко мне. Если не просигналю, часа через три дуй на катере в деревню Березники и сообщай о ситуации. Да, рядом с мотором в бардачке – бинокль. Ну, не поминай лихом.
Степан подошел к Маше, взглянув на нее, смущено покраснел.
– А куда твой друг пошел, Степа?
– За мыс. Хочет за браконьерами понаблюдать. Давай перенесем вещи в катер, и я прошу тебя, ты из укрытия не выходи. И еще, – умеешь заводить мотор?
– Нет, но если ты покажешь, я быстро соображу.
– Тут, Маша, знать нужно, а не соображать.
Они быстро перенесли вещи, подготовили катер к отплытию, Маша попробовала завести мотор, у нее все получилось.
– Степан, а зачем мне нужно заводить мотор?
– Да так, на всякий случай.
– Нет уж, рассказывай, я полунамеки не понимаю.
– Маша, что тут рассказывать, Володиша возможно в бандитское логово пошел, а вдруг что не так, бандиты могут и сюда пожаловать.
– Кто пожаловать?
– Знать бы мне, кто к нам может пожаловать.
– Неужели так все серьезно, Степан?
– Поверь мне, Маша, я впервые в такой ситуации, потому отношусь к этому серьезно, и тебя прошу быть внимательной и осторожной.
Они замолчали. Вода в Илиме, казалось, стала темнее и гуще, лес в округе посуровел. Насупились облака. Солнце уже скользило по небосклону к горизонту, его лучи стали короткими и неласковыми. Новые реалии дня заставляли тревожиться и утепляться.
– Маша, надень куртку. Нет, не накинь, а надень. В рукава! – приказал Степан.
– А ты как же?
– Я нормально, ты за меня не беспокойся. Вон на носу лодки Володишин плащ, будет совсем холодно, утеплюсь.
Поразмыслив, недолго помолчав, Степан изрек.
– Странно все это.
– Что странно, Степан?
– Побе́ги, заключенные. Сколько здесь прожил, ни разу не видел ни лагеря, ни колючих проволок, о побегах и говорить нечего. Зачем бежать в тайгу, по-моему, это край света. Летом в тайге еще можно продержаться. Зимой – погибель. Охотники, другое дело, однако и они без близкой деревни, без людей, в лесу долго не протянут. Есть, наверное, особенные люди, которые в тайге отважатся приют найти и выживут, но, думаю, это величайшая редкость.
– А как же наши предки выживали, Степан?
– Предкам, конечно, трудно было, но они ведь не в одиночку выживали, а семьями, деревнями выживали, то есть в «миру» жили.
– В каком «миру»?
– Ну был у них, хоть и далеко, Царь-батюшка, губернатор, были воеводы, приказчики, люди в соседних поселениях. Всё как сегодня, только поселения друг от друга не далеко располагались.
– А ты был в тайге, Степан, на охоте или рыбалке?
– Таежных рыбалок не помню, хотя для кого Илим, Ангара и другие реки – тайга? Охотиться – не довелось, правда, основные таежные правила знаю.
– Какие это такие правила?
– Первое правило, в тайге без нужды и каких-либо крайних обстоятельств пересекаться с незнакомцами не стоит, люди разные, и идти на контакт ни с кем нельзя. Ведь встречаются даже не беглые зеки, а просто пьяные охотники-шалопаи, что сдуру могут перепутать тебя со зверем и пальнут на звук или движение. Могут и самострел поставить. Идя по тайге, нужно знать беспрекословное правило: я замечаю, вижу и слышу все – меня никто. Хотя из него есть исключение – иногда нужно, чтобы заметили твое движение. Особенно это имеет значение в начале лета, когда надо дать возможность зверю почуять приближение человека, чтобы животное заранее уступило дорогу сильнейшему в природе.
– Странно.
– Чего тут странного?
– Но вы же охотиться идете.
– Вот именно иду. Когда приду в ухожь, там другие методы применять надо, а пока нужно, чтобы внезапно не столкнуться нос к носу, например, с медведицей и ее медвежатами. Тут всякое может быть, поскольку медвежата, как и малые котята рыси, щенята волка любопытны и не так пугливы и осторожны, как их родители, и, приближаясь к человеку, могут спровоцировать нападение взрослого животного, защищающего свое потомство. Правил много, будет время, расскажу о других, а сейчас я слышу, что к нам кто-то идет. Неужели незваный гость?
– Может, это Володиша?
– Нет, и судя по треску веток, идет напролом. Маша, когда я тебе крикну, оттолкнись шестом и быстрее уходи в лодке на середину реки.
– А ты?
– Я останусь, не беспокойся за меня. Но это сделаешь только по моей команде.
– Хорошо, Степан.
– Ни под каким предлогом из лодки не выходи, Маша! Приказываю! – уже шепотом добавил Степан.
Молодой человек бесстрашно подошел к кострищу, сел на чурбан. Из леса, громко сопя, вышел мужчина. Высокий, с клочковатой бородой, в резиновых сапогах, грязной зековской шапочке, короткой телогрейке, подпоясанной солдатским ремнем. Ремень делил туловище надвое. Верх казался непомерно вздутым – это телогрейка вздернулась к плечам, намокшие от росы штаны облепили кривые ноги. Лица за неопрятной бородой почти не было видно, но злые глаза сверкали непримиримой ненавистью. Вызывающе оглядев Степана, незнакомец довольно спокойно, казалось, с облегчением сказал:
– Так и знал, что катер рыбоохраны. Хорошо. Наконец-то, а то ноги уже не держат. – Помолчав, добавил:
– Ты кто?
– Степан.
– Чего-то я тебя не видал здесь.
– И я тебя тоже.
– Посмотрите на него, какой говорун. А где Володька Куклин?
– В Илимске.
– Хватит придумывать, лодка здесь, а он в Илимске. Чего строчишь?
– То и строчу, что слышишь.
– Заткнись, пока по зубам не получил.
В это время Маша показалась на корме лодки.
– О, – омерзительно завопил зек, – кто это? Ну-ка, ну-ка, дай-ка поглядеть.
Он в два прыжка подскочил к воде, намереваясь прыгнуть в катер.
– Маша, уходи, – успел крикнуть Степан.
Девушка веслом оттолкнула лодку от берега.
– Прикажи ей, чтобы подала лодку сюда, – угрожающе сплюнув, рыкнул бандит.
– Перебьешься.
– Чего ты сказал?
– Повторить?
– Ах ты, сучара! А я-то хотел с тобой по-хорошему обойтись. – Бандит отстегнул солдатский ремень и достал из-за пояса пистолет, зачем-то дунув в ствол. Потом, не прицеливаясь, выстрелил Степану под ноги. Пуля вырвала клочки земли, обсыпавшей Степана.
– Ну что, давай телке команду, а то ни тебя, ни ее в живых не оставлю.
Степан, несколько секунд глядя в лицо бандита, заметил неестественно высокие надбровные дуги, раскосые, святящиеся адским огнем глаза, косой, избитый в жестоких драках нос, тонкие синюшные губы.
– Чего ты смотришь на меня, гад. Чего разглядываешь, – заревел от ненависти бандит.
– То и смотрю, что не изменился ты, «Килька».
От неожиданности беглец растерялся. Откуда парень знает его
