Валентин Бадрак - Стратегии гениальных женщин

Несмотря на, казалось бы, противоречивое положение первой девочки в семье Чикконе, маленькая Мадонна действительно оказалась в исключительном положении: она невольно воспользовалась своей половой принадлежностью вдвойне. Во-первых, в получении наибольшей среди детей дозы материнской ласки – в силу того, что маленькую девочку, появившуюся на свет после двух мальчиков, родители неизменно окутывают более теплым и прочным кольцом любви. Если только она настойчиво стремится к этому, а маленькая девочка оказалась цепкой и на редкость хваткой. А во-вторых, вследствие трагических обстоятельств, заставивших ее повзрослеть намного быстрее остальных детей. Когда девочке минуло всего лишь пять лет, ее еще совсем молодая мать обнаружила у себя в груди фатальную злокачественную опухоль. Она угасла очень скоро, оставив у дочери глубокий неизлечимый рубец навсегда уязвленной психики и смутное ощущение своей ущербности. Ранняя смерть матери заставила девочку забыть об играх в куклы, повзрослеть и обрести самостоятельность в считанные месяцы. Этим ее жизненный путь схож с судьбами Бетховена и Ницше, которые вследствие раннего ухода одного из родителей мгновенно стали взрослыми, развив необычайно тонкую чувствительность и редкую восприимчивость. Психическая травма Мадонны еще больше усилилась с решением отца жениться во второй раз: если два старших брата больше жили своей уличной жизнью, а младшие дети в значительно меньшей степени ощутили утрату матери, позже легко слившись со сводным потомством отца и мачехи, то Мадонне достался самый скверный удар. Будучи старшей дочерью, при жизни матери она подсознательно стремилась исполнять роль второй после нее хранительницы очага; с ее смертью это стремление еще больше усилилось, проявляясь в растущей заботе о младших детях, старших братьях и отце. Но когда через три года после потери жены Чикконе-старший женился во второй раз, и без того шаткая конструкция семейного благополучия рухнула в бездну. По крайней мере, в восприятии Мадонны. Она оказалась невостребованной – самый болезненный комплекс для и без того одинокого восьмилетнего существа начал прогрессировать бешеными темпами. Мачеха с ее дисциплиной и попытками заглушить индивидуальность каждого ребенка заставила Мадонну сполна ощутить себя изгоем. Взрослеющую девочку никак не устраивало формальное спокойствие и ровное отношение ко всем детям – она привыкла к повышенному вниманию со стороны родителей и окружающих. Поэтому нет ничего удивительного в том, что чем более стабильными были отношения в семье Чикконе, тем с большим вызовом вела себя девочка. Начиная от одежды, которая служила выражением несогласия с существующей ситуацией, и завершая сумасбродными, необъяснимыми поступками, которые она всякий раз совершала, словно напоминая о своем существовании.

В сформировавшейся жизненной ситуации для Мадонны чрезвычайно важным оказалось понимание с раннего возраста, что рассчитывать ей в жизни придется лишь на саму себя. Хотя никто не пытался ограничить ее действия, в семье она больше не находила ни понимания, ни ободрения своим поступкам, как в те времена, когда мама была жива и весь мир существовал для Мадонны. Отныне она должна была двигаться самостоятельно, даже отец не понимал ее сценических устремлений, запредельной демонстративности и растущего необъятного чисто женского желания, чтобы ею бесконечно восхищались окружающие. Эти черты развивались в Мадонне со стремительностью, обратно пропорциональной намерениям отца и мачехи поддерживать стабильный и консервативный жизненный уклад. Мадонне казалось, что ее законсервировали в гигантскую банку, в которой под воздействием времени все содержимое станет одинаково хорошим. Ее дух протестовал, вызывая все больше мятежного протеста и толкая на асимметричные действия, совершенно сбивающие с толку родных и окружающих.

Чтобы избежать уготованной ей участи, Мадонна, в отличие от своих братьев и сестер (некоторые из них также выбирали жесткие формы протеста, но никому не удалось направить бурную энергию в конструктивное русло), начала активно действовать. Она с невообразимым рвением приобретала знания, не ограничиваясь лишь школьной программой. Ее отношение к образованию было в высшей степени осознанным и мотивированным, что резко выделяло ее из массы остальных учеников. Мадонне были нужны не теоретические основы, а живые практические знания, и если только она ощущала отдаленные перспективы того или иного предмета или навыка, она со всей решимостью бросалась на овладение им, словно это была баррикада, преодоление которой откроет путь в иной, волшебный мир. И конечно же, она во всем стремилась быть лучшей, самой лучшей! Дикий, просто сатанинский эгоцентризм владел всем естеством Мадонны, не позволяя мириться с тем, что кто-то превзошел ее. Если такое случалось, она тряслась от ненависти, независимо от пола нарушителя ее душевного спокойствия. Ее полоролевая функция, казалось, была нарушена с самого раннего возраста: она почти не делала различий между теми, кто стоял на ее пути. Преграду следовало уничтожить. Эта девочка всегда была настороженным ощетинившимся зверьком, знающим: чтобы выжить нужны острые зубы и решительность для верного броска.

Исследователи, которые пытались докопаться до глубинных причин обращения Мадонны к сексу и религии, обратили внимание на фанатичную религиозность ее матери. Возможно, во время учебы в католической школе Мадонна задавалась вопросом, что же в конце концов получила ее мать за свою непогрешимую, граничащую с безумием, веру? Всего лишь раннюю смерть, сопровождаемую острой тоской осознания своего ухода в расцвете сил… Может быть, поэтому Мадонна однажды назовет католицизм религией мазохистов, безбоязненно объединив религиозные символы с сексуальными? По всей видимости, первоначально она сотворила этот мрачный симбиоз случайно и ненавязчиво, имея в виду лишь свою бессознательную месть церкви за потерю единственного любимого человека на Земле. Позже, наткнувшись на вереницу скандалов и неподдельный интерес к своей персоне со стороны многих тысяч ошарашенных обывателей, Мадонна сознательно привлекала всевозможные средства для поддержания своего скандального имиджа.

Очень скоро танцы стали первой любовью Мадонны и особой частью ее жизни. Она не только выражалась в танце, но и высвобождала свою необузданную животную энергию. А кроме того, танцы давали возможность обретения законченных форм во всем, и в частности в придании своему протесту выразительных, структурированных и, так сказать, организованных контуров. Если кривляние на школьном вечере или любой другой сумасшедший поступок всякий раз интерпретировались как просто негативное действие, танец же мог расцениваться как проявление индивидуальности, если это позволяло мастерство. Наконец, танцы были настоящим и серьезным полем для игры, на котором можно было совершенствоваться и перевоплощаться, изменяя мир вокруг себя. Потому что эти таинственные и магические движения под музыку открывали канал публичности, они могли не только прокормить, но даже оказаться путем к славе и богатству. Имея впереди такие возможности, а позади стену домашней консервативности и отвержения, Мадонна сделала выбор.