Герхард Кегель - В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста

Когда стемнело, поступил приказ выступать.

Прошло не больше двух-трех часов после начала движения, и поступил приказ сойти с дороги на ее правую обочину. Как только это было сделано, мимо нас с грохотом покатились эсэсовские танки. Этот марш продолжался несколько часов. Но только части шли не на фронт, а с фронта в тыл. Отступавшие части были оснащены тяжелым вооружением, танками и бронемашинами. А нам с нашей конной тягой и повозками, с допотопным вооружением надлежало остановить американцев и англичан. В течение той ночи подобные встречи с отступавшими частями вермахта повторялись не раз. И каждый раз нашему «казацкому» батальону с его обозом приходилось сходить с шоссе, тесниться на его обочине или забираться в канаву. А тем временем «отборные» части совершали явно плановый отход. Происходившее являлось убедительным наглядным уроком для тех, кто это видел, хотя мы тогда и не могли знать распоряжение фашистского руководства – вывести по возможности целыми боеспособные части из Франции, Бельгии и Люксембурга, оставив там для оказания сдерживающего сопротивления второразрядные подразделения.

Наконец направлявшиеся в тыл танковые колонны прошли, и мы смогли продолжить наш изнурительный марш к передовой линии фронта. Ранним утром мы прибыли в район позиций, которые нам предстояло защищать. Роты получили приказ незамедлительно занять окопы.

Около 8 часов утра, во время нашего завтрака, над нами появился вертолет – летательный аппарат, о котором я хотя уже и слышал, но ни разу не видел его в действии. Казалось, он, подобно стрекозе, висит над нашими головами. Судя по всему, на нем находился разведчик-наблюдатель английской или американской артиллерии, который передавал на землю точные сведения о расположении наших частей. Об уничтожении с нашим вооружением этого летательного аппарата не могло быть и речи.

Теперь нам, несомненно, следовало ожидать артиллерийского обстрела, а возможно, и воздушного налета с напалмовыми бомбами. Имевшаяся у нас инструкция поучала, что в случае такой бомбежки определенной защитой может служить окоп с натянутой над ним плащ-палаткой. Но мы не испытывали особого доверия к этому рецепту остаться в живых. Командир батальона был явно встревожен. Он послал меня вместе с ефрейтором из штаба в расположившиеся впереди в окопах роты, чтобы предупредить об ожидавшемся артиллерийском обстреле и наладить постоянную связь через посыльных.

В окопах, куда меня послали, я никого не обнаружил. А поднявшись над бруствером, был обстрелян. Когда я вернулся в штаб батальона, там уже знали, что солдаты «казацких» рот бесследно исчезли – в окопах не было ни одного человека. От батальона теперь остались лишь немцы, служившие в штабе. Куда делся взвод тяжелого оружия – никто не знал. Возможно, что его как еще боеспособную часть перебросили куда-нибудь в другое место.

Не совсем планомерный отход

Тем временем единичные разрывы артиллерийских снарядов противника превратились в огневой вал, который медленно приближался к нашему «боевому штабу». И когда был отдан приказ отойти на три километра на северо-запад и собраться у такого-то перекрестка дорог, каждому из нас стало ясно: надо спасаться, кто как сумеет.

Я, конечно, нисколько не возражал против планомерного отхода. Вместе со мной оставался лишь один обер-ефрейтор. Но разрывы артиллерийских снарядов все приближались, и мы решили начать отход по собственному разумению.

«Казачьего» батальона больше не существовало. Где находились теперь мои знакомые из взвода тяжелого оружия, у меня не существовало ни малейшего представления. Мы бросились бежать от настигавшего нас огненного вала, который, однако, вскоре заставил нас остановиться и залечь в укрытие. Указанное нам штабными работниками место сбора после отхода мы самым тщательным образом обошли. С обер-ефрейтором, который раньше был старшим учителем где-то в Швабии, мы пришли к единому мнению о том, что теперь для нас с ним самое главное – это как можно скорее целыми и невредимыми вернуться домой. Условившись о том, что ни он, ни я не слышали приказа командира батальона, мы пошли на северо-восток. В этом же направлении двигались многочисленные группы немецких солдат.

Я по-прежнему был одержим идеей добраться до Рурской области. Встречавшиеся местные жители говорили нам, что мы находимся в большом котле, так как части союзников продвинулись далеко на восток и почти до границы с Нидерландами, а в районе, где мы находимся, уже давно нет немецких войск. Но все же то здесь, то там мы наталкивались на части фашистского вермахта. Они на свой страх и риск искали выхода из котла, который еще не был окончательно закрыт.

Каждый день мы договаривались, что следовало говорить, если мы набредем на одну из таких частей вермахта. Обычно мы держали наготове объяснение, что в таком-то селении находится штаб нашей дивизии и там мы хотим узнать, где расположен сейчас штаб нашего батальона. В царившей повсюду неразберихе все было возможно. Теперь, когда конец войны был совсем близок, нам не хотелось оказаться в американском или английском плену. Хаос на французских дорогах, по которым отступали части вермахта, укреплял мое убеждение в том, что ждать краха фашистского режима оставалось совсем недолго.

Я был очень разочарован, когда мы, оказавшись в Бельгии, неподалеку от нидерландской границы, попали прямо в руки солдат части специального назначения, задача которой состояла в том, чтобы задерживать всех отбившихся от своих частей военнослужащих. Они ежедневно собирали по нескольку тысяч людей, регистрировали их, формировали из них воинские подразделения и кое-как вооружали – большинство таких «отставших» вояк уже не имели при себе оружия. Через несколько дней сформированные таким образом штрафные батальоны направлялись вновь на фронт, где их бросали в бой.

Мой спутник, швабский старший учитель, был, очевидно, зачислен в один из таких штрафных батальонов. Когда очередь дошла до меня, я сказал, что служил переводчиком в одном из «казачьих» батальонов, который перестал существовать сразу же после первого соприкосновения с противником. Узнав, кто я такой, допрашивавший меня фельдфебель был чрезвычайно доволен: «Именно вы и нужны нам. К нам в руки ежедневно попадают сотни таких «казаков». А нам приказано их регистрировать, формировать из них сотни и под командой немецкого офицера направлять в Нидерланды, где они очень нужны для работ по сооружению укреплений. Поскольку у нас никто не знает русского языка, мы затребовали переводчика. Но его все нет. Поэтому вы должны пока остаться здесь. Я готов выдать вам справку с подтверждением, что вы некоторое время работали у нас. Идите в канцелярию и представьтесь там. Вам скажут, что вам следует делать и где вы можете устроиться».