Артём Тарасов - Миллионер: Исповедь первого капиталиста новой России
Президент «Октагона» звонит Кирсану и просит о немедленной встрече. Тот говорит: «Я сейчас улетаю и прилечу только к закрытию. Появляйтесь девятого числа, когда я буду вручать приз, мы с вами пообщаемся». Это была уже третья встреча, назначенная Кирсаном: на двух предыдущих он просто не появлялся.
Президент «Октагона» прилетает – Кирсана опять нет. Он звонит в Дубай: «Мне в глаз попала соринка, мне делают операцию, я не могу приехать». Возможно, действительно все так…
А мне надо платить!
Я бросаюсь к Омару и занимаю у него сто сорок тысяч долларов для первых выплат призовых. Только Анатолий Карпов повел себя как настоящий человек и джентльмен. Мы стали после этого с ним друзьями, и вся гадость, которую я слышал в его адрес от официальных чиновников ФИДЕ, оказалась пустым вымыслом!
И все-таки турнир состоялся, двести сорок тысяч Илюмжинов в итоге из Москвы перечислил к самому концу чемпионата, и я, вздохнув, вернул Омару долг.
* * *И вот свершилось: мы с Кирсаном расстались. Мне не хватило примерно полутора лет, чтобы вывести компанию «ФИДЕ-Коммерс» на фондовый рынок, на английскую и американскую биржи. По моим расчетам, мы могли продать процентов двадцать-тридцать за бешеные деньги – за полмиллиарда долларов, потому что компания выглядела очень солидно, через ее счета уже прошло тридцать миллионов долларов. Мы могли привязать ее к началу деятельности ФИДЕ и говорить о том, что компания существует с 1927 года. Для американского рынка этого было бы достаточно, чтобы все бросились покупать наши акции. И кроме того: ведь шесть миллионов человек в мире – это зарегистрированные в клубах шахматисты!
Но Кирсан еще до Абу-Даби решил все переиграть. Я узнал, что ему вдруг позвонил Гарри Каспаров, после стольких лет войны. Они встретились и договорились, что Каспаров снова возвращается в ФИДЕ на определенных условиях. А именно: вся коммерция отходит в руки Каспарова, он рвет все подписанные с «Октагоном» контракты, забирает себе все работы по Интернету, весь наш сайт, который был разработан моими ребятами.
А то, что Каспаров – ферзь, это понятно. Шел 2001 год, надвигались выборы президента ФИДЕ. И, конечно, когда Кирсан появился на этом собрании рука об руку с Каспаровым, это обеспечило ему моментальное переизбрание. Он прослыл героем, который объединил развалившиеся мировые шахматы.
Чтобы найти предлог для расставания со мной, кроме срыва турнира Гран-при, в котором моей вины не было, а была только заслуга в его проведении, меня «обвинили» в интервью, в котором что-то не так было написано.
Кирсан – игрок, и я не хочу на него обижаться. У нас не было никаких бесед – Илюмжинов не любит никаких разборок, и я не опускаюсь в жизни до таких ненужных разговоров. Он всячески давал понять, что так ему будет лучше. Например, вдруг устроил финансовую проверку деятельности «ФИДЕ-Коммерс». Компания оказалась чистой, ни копейки не было своровано. Более того, я ничего не положил себе в карман, наоборот, мои расходы на шахматы превысили миллион шестьсот тысяч долларов! Ведь я практически на свои личные деньги организовывал чемпионат в Лас-Вегасе. За мои деньги устраивались открытия, закрытия, грандиозные концерты, оплачивались все работы по Интернету, это были очень большие траты. Но я решил, что для проекта, который тянул на полмиллиарда, потеря таких инвестиций не страшна. Хотя, конечно, это очень сильно ударило по моему бюджету…
За время, проведенное в шахматах, я тесно соприкоснулся с миром ФИДЕ и был им буквально потрясен! Среди чиновников ФИДЕ очень много бывших несостоявшихся спортсменов-шахматистов. А каждый шахматист проживает свою жизнь, как шахматную партию. Он просчитывает какие-то жизненные ходы, он все время смотрит на людей, как на своих соперников, желает предугадать их следующий ход, будто от того зависит исход партии или жизни. Точно так же, в принципе, мыслит и Кирсан.
Понятно, что в этой среде я выглядел инородным телом, потому что меня было очень сложно предсказать и рассчитать исходя из шахматной логики. Они не понимали, почему я трачу свои деньги, а не ворую у Кирсана и ФИДЕ, что планирую делать дальше – тем более, в бизнесе эти люди, как правило, профаны, потому что бизнес и шахматы несовместимы.
В чиновничьем мире ФИДЕ шла постоянная отчаянная подковерная борьба. Там было все: и острые дебюты, и гамбиты с жертвами фигур, и отложенные эндшпили, где все решает кропотливый домашний анализ… Они жили этой жизнью, которая особенно бурлила во время регулярных встреч ФИДЕ. Каждая такая встреча превращалась в целую цепь кулуарных, закулисных бесед друг с другом, и по отдельности, и по парам, и по три человека. Эти люди уединялись, о чем-то шушукались, потом делились на новые пары и тройки, и только после этого шло голосование по какому-то проекту.
Самым эффективным интриганом был уже упомянутый заместитель Кирсана – грек Александриди. Этот удивительный человек мог проводить закулисные переговоры не прекращая буквально по 12-13 часов в день, подсаживаясь то к одному чиновнику, то к другому, уговаривая, объясняя, угрожая… Александриди формировал все «исторические» решения шахматных ассамблей и выполнял роль серого кардинала спорта.
Когда в Стамбуле на 72-м конгрессе должны были утвердить создание «ФИДЕ-Коммерс», Александриди дал мне понять, что утверждение зависит от него и это будет стоить определенной суммы денег, которую я должен изыскать и заплатить. На самом деле не очень много – тысяч сорок долларов.
Я платить не захотел, поскольку понимал, что это все равно потом выплывет наружу. Поэтому когда ассамблея проголосовала за фирму и Александриди должен был официально завизировать решение, он сделал все, чтобы этого не произошло. Сначала у него не писала ручка, потом он сказал, что надо подписывать чернилами и вообще, чего спешить, нужно прочитать последнюю редакцию, которую, разумеется, он читал. В итоге Александриди вывел какие-то жуткие каракули, чтобы потом, когда настанет подходящий момент, сказать, что эта подпись не его…
Впрочем, все это мелочи. Наша кампания, конечно, не должна была так бесславно провалиться. Но все было предрешено, даже если бы шейх тогда, как обещал, дал денег.
Главной причиной было желание Кирсана вернуть Каспарова, который, возвращаясь в ФИДЕ, естественно, не стал бы ни с кем делиться деньгами. Он ведь создал свою компанию «Клуб Каспаров» и, по слухам, занял шесть миллионов долларов в банке в Израиле. Эта сумма была благополучно истрачена, но его компания тоже не вышла на рынок, фактически ничего не сделала. И поскольку Каспаров оказался должником перед своими же акционерами, он с таким удовольствием забрал коммерческую деятельность ФИДЕ в свои руки.
