Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя
16 февраля Сталин дал прощальный обед в честь китайцев. На следующий день поезд с китайской делегацией отправился в Пекин. Советско-китайские отношения вступили в период своего расцвета, в период «советско-китайской дружбы». При Сталине и некоторое время после его смерти помощь СССР была ключевым фактором восстановления и развития китайской экономики. Многие тысячи советских специалистов работали в Китае. Десятки тысяч китайских студентов и рабочих проходили подготовку в СССР. Начавшаяся вскоре после визита Мао Цзэдуна война в Корее еще более сплотила две страны и усилила военную составляющую их сотрудничества. Однако между двумя странами были и серьезные противоречия, признаки которых вполне проявились уже во время визита Мао к Сталину. Общность идеологии и противостояние общему врагу не отменяли того, что национальные интересы у России и Китая были разными. Утверждение китайских коммунистов у власти было лишь началом сложных взаимоотношений между двумя государствами, претендовавшими на роль великих держав и лидерство в мировом коммунистическом движении. Заложенные при Сталине принципы взаимоотношений с великим восточным соседом работали лишь до тех пор, пока китайские вожди чувствовали острую зависимость от советской помощи и поддержки. Длительных перспектив у такого сотрудничества не было – как и у многого другого, что оставил Сталин своим наследникам.
Угрозы третьей мировой
Победы коммунистов в Китае совпали по времени с другим важнейшим событием. В конце августа 1949 г. в СССР был произведен первый испытательный взрыв атомной бомбы[851]. На ее производство были брошены огромные силы. Сталинская система вновь подтвердила свою способность при помощи беспощадной мобилизации ресурсов решать приоритетные военные задачи. Символичной была фигура куратора советского атомного проекта Л. П. Берии. Он имел репутацию жестокого и решительного деятеля, в его ведении, по сути, находилась вся система ГУЛАГа. Испытания атомной бомбы для Берии могли обернуться как звездным часом, так и завершением карьеры и даже жизни. Позже, после смерти Сталина, Берия вспоминал, что на полигон в Казахстан он уехал в «подавленном настроении»[852]. Однако все прошло успешно.
Овладение атомом, несмотря на огромное значение этого события для укрепления военной мощи СССР, вряд ли вскружило Сталину голову. Скорее всего, он трезво оценивал как сравнительно ограниченные возможности применения советского ядерного оружия, так и реальный расклад сил в мире. Западные державы демонстрировали решительность в противостоянии советскому блоку и увеличивали свой уже значительный военный потенциал. Сталин не мог полагаться только на силу. В области внешней политики в гораздо большей мере, чем внутри страны, он проявлял осторожность и прагматизм. Ситуация в Корее, где в 1950 г. началась первая горячая война между западным и коммунистическим блоками, в течение нескольких лет была примером сталинского внешнеполитического прагматизма.
После поражения Японии в 1945 г. Корея была разделена на две части. В северной японские части, оккупировавшие Корею, сдались советским войскам, в южной – американским. Как и в Европе, в советской и западной зонах оккупации Кореи возникли просоветское и прозападное государства. Исходной точкой этого процесса был экспорт марионеточных правительств, следовавших в обозе победителей. Во главе Южной Кореи американцы поставили 70-летнего профессора Ли Сынмана, корейского эмигранта, получившего образование в США. В Северную Корею Москва назначила 33-летнего офицера Красной армии Ким Ир Сена.
Несколько лет после капитуляции Японии разделенная Корея жила напряженно и непредсказуемо. Мелкие военные столкновения и угрожающее бряцание оружием становилось обычным делом. Обе стороны все яснее осознавали, что для объединения Кореи под своей властью существовал только один путь – война. Войну, однако, сдерживало присутствие на территории Кореи американских и советских войск. Опасаясь прямой конфронтации, Сталин и американские лидеры предпочитали действовать в Корее достаточно аккуратно. Формулу Сталина отражало его указание советским представителям в Северной Корее в мае 1947 г.: «Нам не стоит глубоко влезать в корейские дела»[853]. В конце 1948 г. советские части покинули Корею. США начали вывод своего контингента летом следующего года.
Уход американцев северокорейские руководители восприняли как сигнал для возможной военной акции. Однако осенью 1949 г. Сталин по-прежнему отвергал их настойчивые просьбы санкционировать вооруженное наступление на юг с целью объединения страны. Ситуация начала меняться в начале 1950 г., что было связано с окончательной победой Мао Цзэдуна и возвращением на родину северокорейских подразделений, воевавших на стороне китайских коммунистов. У Ким Ир Сена появились надежды на ответную китайскую помощь. Он усилил нажим на Москву, осторожно намекая на возможность переориентации на Китай[854]. Сталину предстояло расплести запутанную сеть противоречивых аргументов за и против войны, в сути которых пытаются разобраться историки.
Принципы реальной политики, которой Сталин придерживался на международной арене, говорили в пользу осторожности. Сталин вполне мог продолжать курс на разделение Кореи и укрепление КНДР как силы, противодействующей продвижению американцев в этом регионе. Требования, а точнее настойчивые просьбы Ким Ир Сена об объединении силой Сталину нетрудно было отклонять, как он делал это и ранее. Несмотря на китайский фактор, северокорейские руководители оставались марионетками в руках Сталина. Руководителей для КНДР, включая самого Ким Ир Сена, подбирала Москва. Только в СССР северные корейцы могли получить оружие и многие другие ресурсы, необходимые для выживания их государства. Пришедшие к власти китайские коммунисты сами нуждались в советской помощи.
На противоположной чаше весов лежало стремление к экспансии, особенно если она выглядела сравнительно безопасной. По мнению многих исследователей, активность Сталина могло спровоцировать заявление американцев в январе 1950 г. о сфере национальных интересов США без упоминания Кореи. Оно воспринималось как свидетельство слабости американцев после поражения в Китае. Оптимистические заверения Ким Ир Сена и расчеты на прокоммунистическое восстание в тылу южан позволяли рассчитывать на блицкриг, который поставит американцев перед свершившимся фактом и не оставит им времени для успешного вмешательства. Важной причиной решения в пользу войны были претензии СССР и лично Сталина на роль лидера революционных движений в третьем мире. Наконец, нельзя исключить, что активность Сталина на Дальнем Востоке подстегивали неудачи СССР в Европе.
