Джон Рональд Руэл Толкиен - Письма

Собственно говоря, карта Шира играет в повествовании роль крайне незначительную, и цель ее главным образом — описательная экспозиция. Разумеется, она основана на некотором знакомстве с историей английской топонимики, которого у переводчика, судя по всему, нет (как я подозреваю, о нидерландской он тоже мало что знает). Но ему эти сведения и не нужны, если он только оставит названия в покое. Правильный подход к первой карте — это изменить ее заголовок на Een Deel von «Шир», и не более того; хотя, сдается мне, naar для «на» в указателях вроде «На Литтл Делвинг» вреда не причинит.

Переводчик (судя по внутритекстовым свидетельствам) в Приложения заглянул, но воспользоваться ими — не воспользовался. И, между прочим, совершенно не отдает себе отчета, сколько проблем создает себе на будущее. «Англосаксонский» рохиррим не очень-то похож на нидерландский. На самом деле переводчик неуклюжими пальцами разрывает на мелкие клочки ткань, структуру которой даже не попытался толком понять.....

Разумеется, здесь упущена вот какая ключевая мысль: даже когда носители языка способны понять смысл топонима (случай нечастый), как правило, они все равно над ним не задумываются. Если в воображаемой стране используются настоящие названия или названия, тщательно составленные так, чтобы соответствовать знакомым образцам, они становятся неотъемлемой составляющей, «звучат как настоящие», и переводить их, разлагая по смыслу, вовсе не следует. Нидерландские названия этого голландца должны бы звучать по-нидерландски и не иначе. Так вот, на самом-то деле в нидерландском я не специалист и мало что знаю о своеобразной истории нидерландской топонимики, однако не думаю, что в большинстве случаев это так. Как бы то ни было, большинство названий — сущая бессмыслица или вообще ошибочны; все равно как если бы в тексте встретились такие названия, как Цветково, Новоград, озеро Как, Документы, Ветчинбери и Румянник, а потом оказалось, что автор-то писал: Флоренция, Неаполь (озеро или Лаго ди) Комо, Шартр, Гамбург и Флашинг=Флиссинген!

Вкладываю, в подтверждение моих придирок, подробный комментарий к спискам.....Уверен: правильный (равно как и более экономичный, как для издателя, так и для переводчика?) подход — это по возможности оставить карты и имена собственные в покое, а вместо нескольких наименее важных Приложений поместить глоссарий названий (где бы давались значения, но без ссылок). Я могу такой список предоставить — для перевода.

И да позволено мне будет заявить сейчас и немедленно, что я не потерплю подобной халтуры в отношении имен. Равно как и в отношении названия/слова «хоббит». Избавьте меня от новшеств вроде «Hompen» (где меня не спросились), или «Hobbel», или что угодно. Эльфы, гномы (при любом написании: Dwarfs/ves), тролли — да; это всего лишь современные эквиваленты правильных терминов. Но хоббит (и орк) принадлежат к тому миру и таковыми должны остаться, независимо от того, насколько по-нидерландски звучат эти слова.....

Если вы сочтете, что я веду себя нелепо, я глубоко огорчусь; но, боюсь, мнения своего не изменю. Должен признаться, те немногие люди, с которыми мне удалось посоветоваться, высказываются не менее резко. В любом случае, не позволю обращаться с собою на манер миссис Тиггивинкль = Poupette à l'épingle /*Как бы то ни было, Canétang=Puddleduck [2] несколькими классами выше этого трюкача! - Прим. авт.*/. Впрочем, уж Б[еатрикс] П[оттер] /*Беатрикс Поттер (1866—1943) — английская детская писательница, автор сказок о зверюшках для самых маленьких. Миссис Тиггивинкль и Джемайма Пуддлдак — персонажи ее сказок, прилежная прачка-ежиха и бестолковая утка. В классическом переводе И. Токмакавой, к слову сказать, эти персонажи именуются миссис Тиггимигл и Джемайма Нырнивлужу.*/ задала переводчикам жару! Хотя, возможно, с позиций более надежных, нежели в моем случае. Я — не лингвист, однако в именах и топонимах мало-мальски разбираюсь, специально их изучал и, если честно, зол просто ужасно.

1. Вымышленное графство в южной Англии, место действия нескольких романов разных авторов (от loam (суглинок) + shire (графство)).

2. Т. е. cane (утка) + étang (пруд) (фр.).

191 Из письма к мисс Дж. Берн (черновик) 26 июля 1956

Если вы перечитаете все те эпизоды, где речь идет о Фродо и Кольце, думаю, вы убедитесь, что для него не только было абсолютно невозможно уступить Кольцо, на деле или в мыслях, особенно в момент наивысшего могущества Кольца, но что провал этот предвещался с самого начала. Фродо воздали почести, поскольку он добровольно принял бремя и затем сделал все, что можно было сделать ценой высшего напряжения его физических и духовных сил. Он (и Миссия) были спасены — благодаря Милосердию: благодаря высшей ценности и действенности Жалости и прощения обид.

На первый взгляд «Послание к Коринфянам» I х.12—13 [1] здесь не подходит — разве что «перенести искушение» означает сопротивляться ему, пока ты еще свободен действовать и распоряжаешься собственной волей. Я скорее задумываюсь о загадочном последнем прошении молитвы «Отче Наш»: «И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого». Моление против чего-то, что случиться не может, бессмысленно. Всегда существует возможность, что ты окажешься в ситуации за пределами твоих сил. В этом случае (как мне кажется) спасение от гибели будет зависеть от чего-то вроде бы не имеющего отношения к делу: общей праведности (и смирения, и милосердия) жертвы. Я в этом случае избавление не «подстроил»: оно снова вытекает из логики повествования. (У Голлума был шанс раскаяться и отплатить за великодушие — любовью; и на лезвии бритвы он не устоял.) Для тех, кто сегодня выходит из тюрьмы «с промытыми мозгами», сломленным или потерявшим разум, восхваляя своих мучителей, как правило, избавления столь скорого не предвидится. Но мы по меньшей мере можем судить их по воле и намерениям, с которыми они вступили в Саммат Наур; и не требовать невероятных подвигов воли, которые возможны лишь в историях, не имеющих отношения к настоящему этическому и ментальному правдоподобию.

Да, Фродо «потерпел неудачу». Не исключено, что после уничтожения кольца последняя сцена практически изгладилась из его памяти. Однако приходится посмотреть в лицо правде: в конечном счете в этом мире воплощенные создания силе Зла до конца сопротивляться неспособны, какими бы «хорошими» они ни были; а Сочинитель Повествования — не один из нас.