Николай Крылов - Не померкнет никогда

Больших усилий требовала контрбатарейная борьба. Она все время велась в невыгодных для нас условиях: местность позволяла противнику скрытно перемещать свою артиллерию вдоль фронта обороны. С началом декабрьского штурма эта борьба стала особенно напряженной.

Подтянутые немцами новые батареи, как правило, до штурма себя не обнаруживали. Да и в ходе его засечь многие из них было нелегко. Самолетов, оборудованных для аэрофотосъемки, как и воздушных корректировщиков, мы не имели. Определение координат вражеских огневых позиций возлагалось на ОРАД отдельный разведывательный артдивизион майора Савченко. Посты звуковой разведки, располагавшиеся обычно на Мекензиевых горах и перебрасываемые по мере надобности на другие участки, давали довольно точные данные, когда стреляло не слишком много орудий одновременно. Неизмеримо сложнее было выявлять неизвестные огневые позиции в грохоте общей артподготовки.

И все-таки на армейскую карту-схему изо дня в день наносились, получая порядковые номера, новые цели. И немало неприятельских орудий, в том числе и на только что разведанных позициях, приводилось к молчанию.

Как всегда, отличались в этом богдановцы. А в береговой артиллерии, игравшей в контрбатарейной борьбе очень большую роль, с самого начала хорошо показал себя дивизион, вооруженный орудиями с вышедших из строя кораблей. Установленные на выгодных позициях, ближе к линии фронта, батареи этого дивизиона действовали против немецкой артиллерии весьма эффективно.

Но, говоря об успехах в подавлении батарей противника, я должен напомнить о сложившемся под Севастополем соотношении сил. На некоторых участках атакующие фашистские войска поддерживало по полусотни орудий на километр фронта. Мы же имели намного меньше.

Умолкали и наши орудия, некоторые надолго, а то и навсегда. К неизбежным боевым потерям и повреждениям техники прибавился, как назло, тяжелый аварийный случай: на 35-й береговой батарее произошел взрыв в башне.

Но самой главной трудностью в планировании огня стала уже на второй день штурма необходимость жестко экономить снаряды: те запасные боекомплекты, о которых распорядилась Ставка, доставить нам Закавказский фронт так и не успел…

Контр-адмирал Жуков телеграфировал на Кавказ командующему флотом, что при таком расходе боеприпасов, на какой мы вынуждены были пойти 17 декабря, их остается на одни сутки. Он просил обеспечить доставку к полудню 19-го хотя бы 6 тысяч снарядов и 10 тысяч мин (82-миллиметровые мины, самые нужные, также были на исходе).

Командующий флотом ответил, что боеприпасы прибудут утром 20-го на транспорте "Чапаев" — 15 тысяч снарядов и 27 тысяч мин. Вслед за ним выйдет "Абхазия", на которой кроме снарядов отправляются полторы тысячи бойцов морской пехоты. Вице-адмирал Октябрьский предупреждал, что на эти два судна грузится весь боезапас, имеющийся сейчас на складах Новороссийской базы.

В ночь на 19 декабря мы с начальником отдела комплектования майором Семечкиным делили, как бывало в Одессе, между секторами и соединениями небольшие подкрепления, набранные за счет частей, находящихся не на переднем крае.

После того как распределение их утвердил командарм, я сообщил генералу Воробьеву, что к нему посылаются 300 краснофлотцев, высвобожденных на береговых батареях специально для пополнения бригады Вильшанского, и, кроме того, батальон саперов — в качестве стрелкового в резерв сектора. Генерал Коломиец получал две стрелковые и пулеметную роты, сформированные из бойцов ПВО.

Во второй сектор, в бригаду Жидилова, ведущую бои за гору Госфорта, отправлялся на машинах последний батальон, который смог сколотить уже много давший сухопутному фронту Черноморский флотский экипаж, с начальником строевой части капитаном Кагарлицким в качестве комбата. Еще один батальон для усиления этого направления мы снимали с рубежей первого сектора — единственного, где крупных боев не происходило.

Недостаточность этих подкреплений была очевидна, тем более что приходилось ограничить поддержку войск артиллерией. В справке о наличии боезапаса, присланной майором Васильевым, значилось: в полку Богданова осталось 318 снарядов, в 69-м артполку Чапаевской дивизии — 600… В ближайшие часы должно было замолчать большинство минометов. Машины артснабженцев дежурили у штолен спецкомбината, ожидая заранее распределенные по частям мины, которые — не более тысячи штук — он мог изготовить в течение дня. А до прихода "Чапаева" оставались еще целые сутки.

На третий день артподготовка велась противником сильнее, чем накануне. При этом центр тяжести ее переместился на новые участки, в частности на район Аранчи — на левом фланге бригады Вильшанского. Туда же был затем направлен при возобновлении атак на всем фронте четвертого сектора — сосредоточенный удар пехотой и танками.

Наша оборона на этом участке, к сожалению, оказалась не самой устойчивой. Подразделения 8-й морской бригады, ослабленные двухдневными боями, натиска превосходящих сил противника не выдержали. Немцы захватили Аранчи, и, несмотря на то что полк майора Белюги, оборонявшийся еще левее, у моря, предпринял героические усилия, чтобы удержать стык с соседом, задержать вклинение врага в нашу оборону удалось лишь ненадолго.

Немного позже выяснилось, что образовался разрыв также между 8-й бригадой и кавдивизией Кудюрова. На всем левом крыле Севастопольского обвода создалось положение, чреватое тяжелыми последствиями.

Огонь нашей артиллерии, штурмовки "илов" и "ястребков" (многие летчики севастопольской авиагруппы совершили в этот день по семь-восемь боевых вылетов) помогали сдерживать противника. Однако выправить положение уже нельзя было без дополнительного ввода в бой на этом направлении достаточно крупной, высокобоеспособной части.

В армейском резерве ее не было. Снятие же сколько-нибудь значительных сил с другого участка обороны, пусть в данный момент и не столь напряженного, командарм исключал: враг, быть может, только и ждал этого, чтобы обрушиться на ослабленный участок, так как имел сейчас возможность атаковать нас с любого направления.

Оставалось, следовательно, одно: отвести часть войск четвертого сектора в полосе между Аранчи и взорванным Камышловским мостом — на запасные позиции. Во второй половине дня генералу Воробьеву был передан по телеграфу подписанный скрепя сердце приказ № 0013, разрешавший произвести такой отвод в темное время под прикрытием артиллерии. Это касалось бригады Вильшанского, кавполков и группы дотов и дзотов, которые приказывалось взорвать, а их личный состав включить в морскую бригаду.