Николай Батюшин - У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов

В. Л. Бурцев победил. Комиссия согласилась освободить Батюшина под его поручительство.

Прошло два месяца напряженной следственной работы. В результате точно было установлено, что Батюшин был фанатически преданным своей идее человеком, совершившим ошибки, но не преступления, и действовавшим в интересах дела, а не своих собственных. Разъяснилось и пресловутое дело о бриллиантах графини де Богарне. Оказалось, что, пользуясь денежными затруднениями, петроградский ювелир купил у нее за 20 000 рублей фамильные бриллианты рода герцогов Лейхтенбергских, составляющие неприкосновенную драгоценность российской императорской фамилии и имевших в то время ценность 300–400 тысяч рублей. Полковник Рязанов потребовал у ювелира возвращения царских бриллиантов.

Тогда мы признали, что В. Л. Бурцев почувствовал правду в деле Батюшина раньше и вернее опытных судебных работников.

Сергей Медведев ГАРФ. Ф. 580. Оп.1. Д. 1882. Л. 1–8.

СПРАВКА

29 мая 1917 года

Все дела комиссии генерала Батюшина, за исключением: 1) дел, касающихся зловредной деятельности Дмитрия Рубинштейна, переданных в декабре 1916 года вместе с ведомственными доказательствами назначенному ордером Министерства юстиции для производства предварительного следствия о названном банкире судебному следователю по особо важным делам округа Варшавского окружного суда П. Н. Матвееву, 2) дела (в двух томах) о зловредной деятельности киевских сахарозаводчиков, переданного с вещественными доказательствами по такому же ордеру Министра юстиции для производства предварительного следствия судебному следователю по особо важным делам округа Киевского окружного суда А. П. Новоселецкому, 3) дела об обследовании Бакинского района в связи с делом тех же киевских сахарозаводчиков, взятого генералом Батюшиным в последнюю (февральскую) поездку в Ставку для принятия по нему окончательного решения, 4) дела Соединенного банка, взятого вместе с вещественными доказательствами (документы Сан-Галли и Капырзиной) тогда же и для той же цели генералом Батюшиным в Ставку и 5) дела № 22 (личного генерала Батюшина), в кое подшивались исключительно секретные сводки сведений о расположении противника, – отосланы через фельдъегерский корпус при рапорте состоявшего в распоряжении названного генерала для поручений подпоручика Шурова на имя генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующему от 20 марта 1917 года за № 258 в Ставку.

Во всех препровожденных в Ставку делах подшиты расписки о выдаче по принадлежности соответствующим банкам и лицам документов, книг и проч. переписки, взятых у них при обыске. Туда же отослана сшитая в отдельные дела и канцелярская переписка по делам Рубинштейна, Соединенного банка и по обследованию района Баку.

В Ставку же за неизвестностью, какое последовало распоряжение по делу об обследовании Бакинского района, и ввиду того, что таковое обследование производилось военным следователем при начальнике штаба Верховного главнокомандующего прапорщиком Орловым, через тот же фельдъегерский корпус, при сношении подпоручика Щурова от 14 марта 1917 года за № 245, были препровождены на распоряжение последнего (Орлова) и вещественные доказательства, взятые при обысках в Баку у представителей киевских сахарозаводчиков: Хаина, Дукельского и др.

Вышеуказанные рапорт и сношение посланы были за подписью подпоручика Щурова ввиду телеграммы генерала Батюшина из Ставки за №, кажется, 73, полученной в комиссии в начале марта с. г., согласно коей названный обер-офицер, на основании распоряжения генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего, оставлен был при ликвидации дел комиссии заместителем генерала Батюшина.

Последнее воспроизвожу по памяти, так как телеграмма эта с распоряжениями по поводу ликвидации дел комиссии осталась на руках у подпоручика Щурова.

Коллежский секретарь

Каневский РГВИА. Ф. Л. 93–94 об.

Сообщение

о выезде Резанова

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 17 июля 1917 г.

…Освобожденный из тюрьму 14 июля член комиссии ген. Батюшина подполковник Резанов выехал не во Францию, а в Одессу к больной жене.

Дело генерала Батюшина

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 17 июля 1917 г.

Как известно, под давлением извне освобожден на днях участник комиссии ген. Б. подполковник Резанов. В настоящее время некоторые безответственные личности ведут усиленные хлопоты об освобождении из тюрьмы и самого доблестного генерала Батюшина и прапорщика Логвинского. Существует у них тенденция во что бы то ни стало сорвать дело Батюшина и не довести его до конца.

Комиссия сенатора Бальца изо дня в день осаждается добровольцами-ходатаями, выражающими желание взять на поруки Батюшина и его сообщников.

Сенатор Бальц распорядился, чтобы следствие по делу Батюшина велось усиленным темпом. Расследование ведут три опытных следователя по важнейшим делам ввиду той атмосферы, которая образовалась вокруг дела Батюшина и желания некоторых лиц по каким-то соображениям создать ему ореол мученика.

[Приводится выдержка из сов. секретного доклада прокурора киевской судебной палаты бывшему управляющему Министерства юстиции.]

…Прокурор Крюков касается дела, которое Батюшин возбудил против сахарозаводчиков. (Министерство юстиции настаивало в то время, чтобы это дело передали гражданским властям, но Батюшин возражал. Прокурор Крюков вел параллельно дело о сахарозаводчиках и писал, что «.возбуждается сомнение в беспристрастности действий ген. Батюшина и членов его комиссии, которые вели расследование деятельности банков». – А. З.)

Крюков жалуется министру, что Батюшин не отвечает ему на запросы…

В настоящее время, когда виновность этих лиц (т. е. Батюшина и др. – А 3.) в достаточной степени обнаружена, когда комиссия сенатора Бальца добыла достаточно улик против обвиняемых, ежедневно в печати раздаются призывы к прекращению дела и освобождению обвиняемых.

Опять генерал Батюшин и В. Л. Бурцев

«Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) от 29 сентября 1917 г.

Письмо в редакцию

В. Л. Бурцев не только разделяет взгляды ген. Батюшина на батюшинскую комиссию как на борца с мародерами тыла, но и продолжает прививать этот взгляд широкой публике, убеждая, что это дело – «ужасная роковая ошибка, в которой виноваты и власти, и пресса».

Я был среди публики на процессе Мануйлова-Манасевича осведомителем этой комиссии – и слышал, как какой-то суетившийся гражданин, когда суд удалился для постановки приговора ввиду обвинительного вердикта присяжных заседателей, обнимал осужденных и говорил в зал: «это возмутительно», «это безобразие», «как они (присяжные) могли это сделать!»