Леонтий Раковский - Суворов и Кутузов (сборник)

Между тем «недорубленный лес вырастал»: Моро и Макдональд соединились в Ривьере. Положение французской армии на бесплодном, каменистом прибрежье было очень тяжелое: не хватало продовольствия. Сообщение с Францией и сухим и морским путем затруднительно; французы рано или поздно должны были искать выхода на плодородные равнины Пьемонта и Ломбардии.

11 июля наконец сдалась александрийская цитадель, а 19-го пала мантуанская.

У Суворова развязывались руки.

Он решил наступать немедленно, чтобы занять Генуэзскую Ривьеру и окончательно изгнать французов из Италии. Тогда открывалась дорога во Францию.

План был разработан у Суворова заранее. С одновременным наступлением части сил на Геную со стороны Александрии и с востока, вдоль морского побережья, главный удар наносился через Тендский проход на Ниццу.

Это грозило французам полным окружением.

Суворов убедительно просил Меласа, заклиная его всем для него дорогим, поспешить с приготовлениями к походу. Тут еще раз сказалась полная зависимость главнокомандующего от подчиненного австрийского генерала, который ведал снабжением: вместо того чтобы, как полагалось бы, приказывать Меласу, Суворов вынужден был умолять его.

Суворов давал сроку десять дней. И назначил наступление на 4 августа.

Но французы предупредили союзников. За последнее время во французской армии произошли большие перемены. Макдональд был отозван в Париж. Моро назначался главнокомандующим Рейнской армии. Вместо Моро в Итальянскую прислали молодого талантливого генерала Жубера, сподвижника Бонапарта.

Жубер был одним из самых молодых французских генералов. Восемь лет назад он поступил в армию рядовым и оказал большие способности и храбрость.

Бонапарт отличил его.

До назначения в Италию Жубер уже командовал армиями в Голландии и Майнце. Французы возлагали на Жубера большие надежды.

24 июля он, неожиданно для Моро, приехал в Геную принимать армию. Моро мужественно перенес эту обиду. Больше того, он предложил Жуберу помочь ему в первое время, – Рейнская армия, куда назначался Моро, была еще только на бумаге.

Жубер не отказался от этой великодушной помощи.

III

Александр Васильевич с утра был в чудном настроении, – оказывается, Жуберу не терпелось: он сам спускался с гор в долину. Французы стояли уже вот тут, за городком Нови. Дело могло решиться скорее, без горной войны. Если этот молодой французский главнокомандующий даст выманить себя в долину, Суворов раздавит его конницей и артиллерией: не спросясь броду, не суйся в воду! Армия Суворова была готова встретить неприятеля, откуда бы он ни появился.

Бой мог разгореться в любую минуту.

Александр Васильевич торопился умываться и завтракать, – хотел, по своему обыкновению, съездить и лично посмотреть расположение противника. Он вытирался полотенцем и слушал Прошку, который рассказывал о том, как вчера, когда Александр Васильевич ложился отдыхать, к нему пришел какой-то поэт, а Прошка не пустил его.

– Уж я ему трижды сказывал: не понимает. Известно, итальянцы народ вовсе какой-то непонятливый…

– Да ты что ему сказывал?

– Да сказывал: барина, мол, нет! Убирайся, мол, сударь, к черту! Стоит, не понимает! Может, по-ихнему оно и не то значит…

– Эх ты, камердинер! Пришел поэт, а ты ему – нет!..

И, уже не слушая Прошки, Александр Васильевич схватился за эту нечаянно подвернувшуюся рифму: «поэт – нет».

И пошло:

– Поэт – Retraite. Поэт – Bajonett…

До седого волоса осталась любовь к рифме.

А за рифмой уже мелькали и строчки.

– Аркашенька, сынок, возьми карандаш, запиши! – высунул из полотенца голову Суворов.

Аркаша, который у стола пил чай (тоже собирался ехать с папенькой к авангарду), послушно взял карандаш и бумагу.

– Пиши:

Es lebe Sabel und Bajonett:Keine garstige Retraite!Erste Linie durchgestochen,Andere umgeworfen,Reserve nicht halt,Weil da Bellegarde und Kray der Held,Der Letzte hat Suvorov…[111]

А дальше – стоп! Нет рифмы к слову «Suvorov».

Александр Васильевич рассеянно выглянул в окно. Казак Ванюшка вел с водопоя коней.

– Некогда. Надо ехать!

И продиктовал:

Den Weg zu denen Siegen gebannet.[112]

– Хорошо и так, без рифмы! Перепиши чистенько – надо немедленно послать папе Меласу!

Суворов с казаком Ванюшкой верхами стояли впереди густой цепи Багратионовых егерей, которые залегли по обеим сторонам дороги из Поццоло-Формигаро в Нови. Меньше чем в полуверсте, также на огородах, среди гряд капусты, чесноку и луку, лежали синие мундиры французских стрелков. За ними белели стены и башни городка Нови.

Пули жужжали. Конь переступал ногами и дергал головой, как от оводов, но Суворов не обращал внимания. Он спокойно смотрел в зрительную трубу. Ему хотелось узнать, все ли силы Жубера здесь или нет.

Бесспорно, в Нови много войск. Из-за городских стен то тут, то там подымается едва заметный сизый дымок, – солдаты расположились на открытом воздухе, готовят пищу. Справа от Нови, среди гор, клубилась пыль. Очевидно, в лощине по дороге передвигалась пехота или кавалерия. В горах то и дело раздавались ружейные выстрелы. Эхо множило их. Было ясно: эти зеленые склоны Апеннин полны жизни.

– Разве их, чертей, в горах всех усмотришь? Это не то что мы, в долине: все как на ладошке…

– Александр Васильевич, гляньте, гусары! – встревоженно зашептал сбоку Ванюшка.

– Где? – повернул трубу в его сторону Суворов.

– Слева. Хотят, видно, из-за рощицы подкрасться к нам.

– А, да, верно! Только шалишь, брат, не поймаешь! Да и свои в обиду не дадут!

Действительно, от Поццоло-Формигаро, где среди мушкатерских батальонов остались начальник авангарда князь Багратион, Андрей Горчаков и Аркаша Суворов, уже отделилось два взвода драгун Карачая для защиты Суворова.

Суворов еще раз спокойно осмотрел Нови, ближайшие к городу высоты и не спеша поехал к своим. Французские пули сопровождали его.

Мушкатеры восторженно смотрели на своего любимого фельдмаршала, на своего Дивного. Восхищалась его храбростью:

– Вишь, едет, ровно и не под пулями…

– А чего ему: он заговорен. Его пуля не берет!

– Не бреши! При мне под Кинбурном ранили в руку. Не боится ничего, не так, как ты, это верно!..

А Суворов уже громко отдавал приказания батальонам, которые стояли наготове, без палаток, ружья в козлах:

– Получить из обоза палатки. По одной на роту. Покуда дело, хорошо еще лоб нагреет. Ишь, как припекает! Артельные, варить кашу! Провиантские, уксус для воды чтоб был!

Обо всем и за всех думал Александр Васильевич.

IV

Неустрашимый Жубер по храбрости – настоящий гренадер, а по своему знанию дела и военным способностям – отличный генерал.