Михаил Ульянов - Реальность и мечта

Дикая Россия… Не понять ее умом… У Дмитрия Астрахана я снимался в сериале «Все будет хорошо!». Съемки шли под Санкт-Петербургом в таких местах, где хорошо быть не может в принципе. Кругом грязь непролазная, порушенное производство, безденежье и безнадежное пьянство. Но зрители видели в названии фильма лозунг и верили, что все действительно будет хорошо, и любили фильм за эту веру в будущее, которое лучше настоящего. Расскажи об этом на Западе — удивятся, пальцем у виска покрутят, ведь привыкли тамошние жители бороться за конкретные материальные ценности. А у нас до последнего вздоха дерутся за абстрактную идею. Иные только ради нее и живут в дикой нервной перегрузке, но не дай бог им желаемого: все равно исстрадаются от того, что получили не то, что хотели. Выдумщики мы. Навыдумываем себе сказок и ждем, что чудо случится. И в ожидании чуда, в вере в него проходит жизнь народа из поколения в поколение, в этом, наверное, его судьба. А беда приходит, когда вопреки всему именно желанное чудо наконец случается, потому что никто не знает, что с ним делать… Разве это не русская тема?

Театру восемьдесят пять

13 ноября 2006 года Театр имени Вахтангова отметил юбилейный день рождения. Правда, восемьдесят пять лет — это цифра неофициальная и условная, потому что ни в одной из метрик не записана точная дата появления театра на свет. Но повод для того, чтобы отметить ее всем коллективом, у нас был.

Этот праздник — нечто вроде ордена. Сейчас появилась масса негосударственных орденов, которые учреждаются разными общественными объединениями, финансовыми группами, промышленными корпорациями и так далее. Эти награды, порой размером с консервную банку, раздают друг другу на междусобойчиках, но, пожалуй, такая вольность допустима.

Когда-то в нашей стране в течение тридцати лет лишь один человек имел право командовать другими взрослыми людьми, словно ребятишками, и всецело распоряжаться их судьбами. В условиях деспотии постепенно сформировался особый тип людей — советская общность. Внутри нее все были серенькими и маленькими, зато на их фоне диктатор выглядел гением и большим другом всего на свете. Так возник обидный для народа миф об абсолютном правителе. Но времена прошли, вожжи отпущены, и у людей появилась возможность отметиться. Ведь каждый из нас, реализовывая свою натуру, жаждет быть замеченным и оцененным. Мы тоже человеки, тоже герои. Нам необходимо внимание! И почему бы себя не вознаградить за достижения самодельным орденом? А наш коллективный орден — театральный юбилей.

Иное дело, что восемьдесят пять — это праздник со слезами на глазах. Возраст-то серьезный… Немирович-Данченко говорил, что от создания до смерти театр может существовать не более сорока лет. Когда он умирает, на его месте возрождается новый. Но есть примеры театрального долгожительства и по сто, и по двести лет. Вот и мы в свой юбилей решили собраться, чтобы сообща оглянуться назад и понять, а чем, собственно, живет сегодня наш театр, что происходит вокруг него, сохранилась ли вахтанговская школа и действенны ли по-прежнему вахтанговские методы работы. Также нам необходима память о прошлом. Чтобы сделать ее наглядной, была создана выставка фотографий актеров, которые в разные эпохи составляли славу этой сцены.

Каждый театр имеет свои традиции, свой знак, колорит, отличительную черту. Наш — не исключение. Поэтому мы не смогли бы устроить помпезное торжество, ведь нам по душе сумасбродный капустник. Вахтанговский театр всегда балансирует на грани балагана: красочного, бесшабашного, ярмарочного; но, чтобы не скатиться туда, труппе в целом и каждому актеру в отдельности надо проявлять подлинное мастерство. Но оно не берется с пустого места, оно постепенно нарабатывается с опытом, а еще, кажется, чуть-чуть передается актерам по наследству от тех, кто шел по этой дороге прежде.

У нас все лучшее, несомненно, пошло с «Принцессы Турандот». Эта прародительница всех вахтанговцев сама родилась в тяжелые годы после Гражданской войны — премьера была в 1922-м, когда люди мерзли и голодали. И вдруг остроумная сказка Гоцци! Можно ли придумать время, менее расположенное к смеху, вымыслу и балагурству? Причем здесь какая-то наивная история про упрямицу принцессу и красавца принца? Но в том- то и выразилось поразительное чутье Евгения Багратионовича Вахтангова, что он выбрал эту сказку и поставил буйный по озорству и иронии спектакль. Именно сказка оказалась нужнее всего настрадавшемуся обществу, и уставшие полуголодные люди, пришедшие смотреть этот вымысел, чистую детскую игру, плакали, потому что театр дал им возможность ненадолго вырваться из тяжелой действительности и погрузиться в свою мечту о счастье. Будто солнце взошло среди зимней тундры. Или на снежной целине вдруг расцвел цветок!

Нечто особенное создал Вахтангов… Об этой нашей особенности говорили уже немало. И сколько я живу в театре, столько слышу, как спорят: что есть вахтанговский стиль? Но, в конце концов, спорщики всегда соглашаются: хороший спектакль — это вахтанговский стиль, а плохой — не вахтанговский!

Вероятно, вахтанговское отличается от прочего тем, что его доминанта на сцене — праздник. Как в «Принцессе Турандот». Праздник, солнечность, театральность, некая облегченность от гражданственности и моралите. И в наших лучших спектаклях обязательно присутствует блеск исполнительского мастерства, удивительные костюмы и декорации, тонкая режиссура, то есть всегда появляется неподражаемый шик. А еще подлинность.

Когда-то Вахтангов, работая над «Принцессой Турандот», требовал от своих учеников-студентов безусловной правды чувств: пусть борода из мочала, из тряпки, но чувства должны быть настоящими! Это реализм другого рода, чем внешнее правдоподобие, когда борода из натуральных волос, при полной лживости в изображении внутреннего мира. Поэтому зритель, придя к нам, никогда не теряет ощущения, что он в театре. В какую бы пучину чувств он ни погрузился во время спектакля, ему вахтанговцы обязательно подскажут: помни, ты в театре. Так дети говорят друг другу: «Мы с тобой скачем на лошадях понарошку» — и садятся верхом на палочки с игрушечными головами лошадей. Да, ты в театре, а мы тебе расскажем веселую и добрую, блестящую сказку.

Мы, актеры, все сказочники, мы — представляем. И это прекрасно! По-человечески добро и щедро. Ведь мы делимся со зрителем фейерверком выдумки, находчивости, веселья, остроумия, актерской храбрости. И зритель наверняка чувствует, что все эти дары от доброго, расположенного к нему сердца.

Но даже в своей колыбели, в собственном нашем театре, вахтанговский стиль не просто так вырос и окреп. Да, сначала расцвел бутон спектакля-родоначальника «Турандот», он дал семена, а затем медленно, порой преодолевая катастрофы, развивались корни и стебель нового растения.