Вглядываясь в грядущее: Книга о Герберте Уэллсе - Юлий Иосифович Кагарлицкий
Впрочем, поношение Маркса в «России во мгле» имело, по-видимому, и другую причину. Посылая «Россию во мгле» Горькому, Уэллс писал ему: «Вы увидите, что я не польстил большевикам. Если бы я сделал это, результат был бы обратный тому, которого я добивался». И действительно, подчеркнуто антимарксистская позиция Уэллса лишь придавала в глазах большей части английской публики достоверность его русским наблюдениям. Рассел спорил с Марксом на протяжении всей второй половины своей книги. Уэллс в столь продолжительные споры не вступает. Он только делает все возможное для того, чтобы публика поверила в его объективность.
Русский перевод «России во мгле», изданный в 1922 году Государственным издательством Украины, был уже вторым ее русским изданием. Годом раньше она была напечатана в Болгарии с предисловием князя Трубецкого, который заявил, что книга Уэллса «должна быть признана вредной». И правда, «Россия во мгле» прежде всего противостояла белогвардейской пропаганде, невероятно в то время злобной, а отстраненность Уэллса от марксизма, его поза стороннего наблюдателя только усиливали действенность этой контрпропаганды. В Англии же книга Уэллса оказалась аргументом в споре, который вели между собой политики.
Когда до Лондона дошла весть о февральской революции и отречении Николая II, Ллойд Джордж воскликнул: «Одна из целей этой войны уже достигнута!» Однако подобный приступ радости испытывал в английском правительстве, пожалуй, только его глава. Правое крыло в кабинете министров было очень сильно. Черчилль, Керзон и Сесил отнюдь не были в восторге от случившегося в России и заставили кабинет присоединиться к приглашению в Англию, посланному Георгом V Николаю II. Положение дел изменила лишь твердая позиция английского посла в Петрограде Джорджа Бьюкенена. Бьюкенен (недаром Николай терпеть его не мог!) сначала убедил министра иностранных дел Временного правительства Милюкова не передавать телеграмму адресату, а затем добился от Лондона отмены приглашения. Приход к власти большевиков и угроза выхода России из войны резко сдвинули вправо позицию всего кабинета, но в 1920 году, когда война уже закончилась победой, Ллойд Джордж начал склоняться к точке зрения Уэллса: надо помочь России выжить как цивилизованному государству и установить с ней столь выгодные для Англии торговые отношения. Приезд советской торговой делегации в Лондон недаром предшествовал поездке Уэллса в Петроград и Москву. А книга Уэллса была тем более веским аргументом в споре политиков, что была непосредственно обращена к общественному мнению, привыкшему прислушиваться к словам этого человека. Сейчас, когда война закончилась победой, когда в России и Германии, как он предсказывал, произошли революции, а Австро-Венгрия развалилась, его уже не попрекали за то, что он поддержал войну.
К тому же Уэллс прямо вмешался в шедший в верхах политический спор.
Октябрь так напугал английское «общество», что было решено поставить самые жесткие препоны возможному «большевистскому влиянию», и сохранявшаяся еще военная цензура настолько в этом переусердствовала, что возникла некая опасность «самоотравления пропагандой». О происходящем в России теперь плохо знали не только читатели газет, но и те, кто задавал им тон. Поэтому в феврале 1919 года президент США Вудро Вильсон и Ллойд-Джордж направили молодого атташе американской делегации на Парижской мирной конференции В. Буллита (впоследствии — первого американского посла в СССР) с секретной миссией в Советскую Россию. В своем официальном отчете Буллит, подобно Уэллсу, много пишет о трудностях, переживаемых населением Москвы и Петрограда, но тут же добавляет, что «разрушительная фаза революции закончилась, и вся энергия правительства обращена на созидательную работу» и «Советское правительство, по-видимому, в полтора года сделало больше для просвещения народа, чем царизм за 50 лет». «Советская форма правления установилась твердо, — продолжает Буллит… — Население возлагает ответственность за свой несчастья всецело на блокаду и поддерживающие ее правительства… В настоящий момент в России никакое правительство, кроме социалистического, не сможет утвердиться иначе, как с помощью иностранных штыков, и всякое правительство, установленное таким образом, падет в тот момент, когда эта поддержка прекратится». О Ленине, продолжает Буллит, уже создаются легенды. В личном общении он «замечательный человек, прямой и решительный, но вместе с тем веселый, с большим юмором и невозмутимый».
Уэллс написал приблизительно то же самое, но не в секретном докладе, а в книге, которую, он знал, прочтут многие.
Первый, кого это всполошило, был Черчилль. 5 декабря 1920 года в том самом еженедельнике «Санди экспресс», где перед этим печаталась по главам «Россия во мгле», была опубликована статья Черчилля «Мистер Уэллс и большевизм», где он утверждал, что Уэллс ничего не понял в России. Страдания России объясняются отнюдь не блокадой, а тем, что коммунизм подорвал дух предприимчивости. Помочь России можно, лишь освободив ее от большевиков.
Уэллс не остался в долгу. О том, какую непримиримую позицию заняли правые в кабинете, он уже знал: по возвращении из России он посетил Керзона, но тот не прислушался к его аргументам. И Уэллс решил попросту отхлестать Черчилля. Тот в своей статье иронизировал над ним. Уэллс же устроил над Черчиллем подлинное издевательство. От его былого увлечения либералом Черчиллем не осталось и следа. С консерватором Черчиллем Уэллс после этого воевал всю жизнь. Он помирился с ним лишь во время второй мировой войны, но незадолго до ее конца, в декабре 1944 года, потребовал в «Дейли трибюн» отставки Черчилля, «этого будущего английского фюрера». «Или мы покончим с Уинстоном, или Уинстон покончит с нами», — заявил он. Это была последняя статья Уэллса о Черчилле. Первая, написанная в 1908 году с риском исключения из Фабианского общества, называлась «Почему социалисты должны голосовать за мистера Черчилля».
Едва выехав за пределы нашей страны, Уэллс сразу же занялся продовольственной помощью и посылкой научной литературы советским ученым (в этом ему помогал Ричард Грегори). Первую партию книг он получил уже в Ревеле, а вернувшись в Англию, организовал комитет
