Эдуард Стрельцов - Владимир Игоревич Галедин
Вместе с тем Кубок СССР — тоже хорошо. Эдуард Анатольевич вообще всегда умел радоваться тому, что есть.
Тем более что его вновь признали лучшим футболистом Советского Союза. 60 первых мест, 11 вторых и 4 третьих; сумма — 206 очков. Вторым вновь стал Муртаз Хурцилава, третьим — Альберт Шестернёв. Тбилисца торпедовец опередил на 100 очков, армейца — на 160 с лишним. Я обращаю внимание на цифры, потому что вскоре президиум Федерации футбола СССР «по рекомендации тренерского совета» (так официально объявлялось) назвал 33 лучших футболистов страны. Стрельцов вроде бы единодушно был признан первым номером среди центральных нападающих. Однако рядом была утверждена и «тройка сильнейших среди лучших», по мнению вышеупомянутых органов: Шестернёв — 68 очков, Хурцилава — 66, Владимир Мунтян — 60 очков. Нет Стрельцова в тройке. Действительно, как объяснить потом тем же англичанам с итальянцами, нашим оппонентам на Евро-68, почему лучшего своего игрока мы не взяли на чемпионат?..
Впрочем, заканчивать нужно всегда на мажорной ноте. Хотя бы потому, что «Футбол-Хоккей» наконец-то не только опубликовал трогательную фотографию Стрельцова с сыном Игорем (они там зарядкой занимаются), но и «разговорил» наконец «скромного и немногословного» форварда. Который выдал целый монолог.
Блестящий, надо сказать. Прежде всего он проводит мысль о футболе как искусстве. И доходчиво подтверждает её примером:
«Предположим, у меня мяч. Вижу, что слева готовится открыться партнёр, а справа — совсем свободный партнёр. И, конечно, все ждут, что я отдам ему мяч. И защитники этого ждут, и мне самому хочется так сыграть». Обратите внимание: он желает в какой-то момент того же, что и мы, смертные. И вдруг: «Делаю вид, что так и поступаю. Маленькая пауза, а отдаю всё-таки влево». Почему же? Хотелось же, как лучше. Как всегда у всех. А получилось изумительно не так. Как у него одного. Почему? Бог его знает.
При этом никакого налёта потусторонности, констатации собственной исключительности мы у него не найдём. Напротив, он готов разъяснять: «Пока у меня мяч, я ещё множество деталей должен заметить — куда собирается двинуться защитник, под какую ногу партнёру лучше послать мяч, как мои партнёры расположены относительно ворот соперника, как смогут они продолжить комбинацию. В каждой игровой ситуации свои тонкости, и всю эту информацию ты должен обработать за доли секунды».
Тяжело? А как же! Однако изначально декларируется: «Я ценю в футболе мысль, вижу прежде всего игру, очень-очень интересную, главным образом потому, что в ней надо думать». Несомненно, мы имеем дело с литературной записью, что совершенно нормально, но полудетское «очень-очень» ни один профессионал в текст не добавит. Это, конечно, сам Стрельцов. Который, без сомнения, не только «большой ребёнок», как правильно подметил Н. П. Симонян, но и большой футбольный мыслитель. Только с детской, незамутнённой душой.
Он же не только хотел бы мысли в футболе. Он размышляет, поднимает проблемы: «Но если мы хотим научить молодёжь думать, то надо думать, как этому учить».
И как, в самом деле? Лауреат 68-го ратовал за киносъёмку. Видео, если попонятнее. Фишки надоели. Молодёжь их не воспринимает.
Видеомагнитофоны лет через десять придут, пусть и не до конца, на смену тем фишкам. Сильнее стали играть? Да нет, если не сказать порезче. Стрельцов не прав? Ну почему же... Он призывал думать. А это полезно — и с фишками, и с кинокамерой, и вообще без них.
Что же конкретно до молодёжи, то Эдуард Анатольевич всегда тепло отзывался о Владимире Козлове из московского «Динамо». Потому что тот на поле думал, и решения его были «осознанны», а также «неожиданны» — даже, получается, для самого Стрельцова.
Он принципиально не мучил нотациями и увлекательными воспоминаниями с примерами собственного непоказного мужества (хотя имел на это право не меньше, если не больше, чем остальные ветераны) — и молодёжь отвечала соответствующе. Например, 23 ноября в «Советском спорте» пожелавший остаться неизвестным одноклубник поведал О. Кучеренко: «Стрельцов для нас на поле — это всё. То, что он великий мастер, — это само собой. Важно другое. Как-то неудобно с ним рядом играть плохо, иной раз даже превосходишь себя, чтобы не ударить лицом в грязь. А его советы перед игрой и во время матча?..»
Прекратились и упрёки в недостатке активности и чуть не лени на поле. Очень здорово высказался по этому поводу Евгений Рубин в «Советском спорте» от 9 июля: «Удивительный всё-таки футболист Стрельцов. Удивительный, непостижимый. Вот он стоит где-то между центром поля и штрафной площадью руки в боки и, словно посторонний, наблюдает за тем, что творится на поле. Ему попадает мяч, и он едва заметным движением отпасовывает его партнёру. Иногда точно, иногда ошибается. И невольно думаешь: “Да, стареет человек, бережёт себя, старается переложить работу на плечи других”. И вдруг, в какой-то неуловимый момент, — перед нами вырастает совсем другой Стрельцов. Решительный, энергичный, неутомимый, нацеленный на ворота и всегда безукоризненно точный».
На мой вкус — глубокое суждение, заставляющее вновь задуматься о нашем отечественном феномене.
И получается неизбежный хеппи-энд всего 1968 года. И «последний трофей» видится иначе.
А ещё у Эдуарда Анатольевича родилась дочь Надежда. Родилась вне брака. С её мамой Ниной Васильевной футболист познакомился сразу после выхода из заключения. Девушка была совсем молодой. Началась любовь. Затем случилось расставание. Стрельцов успешно и удачно, повторю, женился. А потом, через годы, молодые люди встретились вновь.
Никаких «судов-пересудов», думаю, быть не должно. Личная жизнь потому и личная, что не предназначена для обсуждения. Одно только: дочь Эдуард никогда не забывал, поддерживал, любил, подарки ей дарил. Одна кукла в рост чего стоит, привезённая, понятно, из-за рубежа: Наде тогда лет пять исполнилось. Да и фамилия его. Сейчас сын Надежды Эдуардовны, Ярослав, — интересно мыслящий, хорошо образованный футбольный менеджер. Так что никуда не пропал «стрельцовский» корень! (Об Игоре Эдуардовиче подробнее — в следующей главе).
Ничего плохого не ожидалось и в новом, 69-м году. Декабрь 1968-го ознаменовался поездкой в ФРГ, где зиловцы провели четыре матча по окончании тяжелейшего сезона. Закончили аж 29 декабря. Безусловно, то был приз за хорошо проведённый год. Подзаработали люди, домой что-то купили. Хотя основной барыш шёл, разумеется, спортивным чиновникам: кто же когда отдавал футболистам заработанную ими долю? Главное-то
