Александр Кукаркин - Чарли Чаплин

Еще об одном чрезвычайно важном обстоятельстве свидетельствовал факт «изломанной» творческой линии — об известной нам изломанной творческой биографии. Английский киновед коммунист Айвор Монтегю в своей книге «Мир фильма», охарактеризованной им самим как «исследование того, в каком соотношении находятся кино и окружающая нас действительность», писал с горечью о западном кинематографе и с гордостью о Чаплине: «В истории кино есть только один поистине независимый художник. Это — Чарльз Чаплин. Он добился своего положения, отбыв почти рабское ученичество, и теперь стремление сохранить достигнутую независимость является внутренней потребностью его творческой натуры. Наконец-то он свободен! Свободен в финансовом отношении! Творить не с подрезанными крыльями!»

Уже вскоре, однако, независимое положение даже Чарльза Чаплина, как уже указывалось, изменилось. Да и прежняя независимость Чаплина была понятием относительным. Непрестанные вмешательства многоликой и хитро организованной цензуры не могли даже в период наивысшей славы Чаплина не «подрезывать ему крылья». Это вмешательство цензуры в его творчество началось еще… в 1914 году (в некоторых странах был запрещен фильм «Супружеская жизнь Мейбл»). Всего же в разное время цензурным запретам подверглось двадцать лент Чаплиниады. Правда, восемнадцать из них были впоследствии «реабилитированы», причем последние две — не далее как в 1970 году.

Не случайно же, конечно, сам Чаплин так редко подчеркивал общественную миссию своего искусства. Наоборот, он куда чаще повторял, что его задача якобы только развлекать публику. Однако мировоззрение художника с неизбежностью обнаруживалось в самом содержании Чаплиниады. Борьба за светлые идеалы гуманизма и социальной справедливости, за право человека на счастье явилась истинным смыслом многолетней артистической и режиссерской деятельности Чаплина. Он напитал юмор, порой сказочный и часто романтический, реалистическим содержанием. Как никто до него и пока никто после него.

В немногих, но сердечных строках, посвященных Ромену Роллану, Горький восхвалял людей, поражающих стойкостью любви к миру и человеку и противостоящих своим духом, творчеством капиталистической действительности. Мне мучительно дороги, подчеркивал Горький, жизнь и работа людей, неустанно творящих культурные ценности в наши дни, когда столько умов трудится над изысканием средств истребления.

Это писалось примерно шестьдесят лет назад. С тех пор в мире произошло много изменений, огромных по своему масштабу и историческому значению. Но эти изменения делают слова Горького еще более актуальными, придают им особенно глубокий смысл. В новых условиях от честных художников Запада подчас требуется неизмеримо больше мужества и преданности высоким идеалам, любви к народу, чем прежде. Конфликт между свободолюбием, гуманизмом, талантом и современной действительностью нередко приобретает в таких условиях характер жестокого испытания, и жизнеутверждающее, прогрессивное творчество, сама жизнь честного художника являют собой в наше время пример высокого подвига.

К числу художников высокого подвига имя Чарльза Спенсера Чаплина должно быть отнесено одним из первых.

Трагикомическая эпопея Чаплиниада, эта одиссея человека буржуазного мира, стала подлинной «Человеческой комедией» XX века. С ней ничто не может сравниться в нашем столетии.

ЧАПЛИН О СЕБЕ…

…Чтобы смешить людей, не надо знать никаких особых тайн. Весь мой секрет заключается в том, что я изучал и изучаю человека, так как без этого я ничего не смог бы достигнуть.

1918 г.

…Комедия должна быть реалистичной и правдиво отражать жизнь.

1921 г.

…Народ хочет правды… Вы должны говорить ему правду в комедии.

1921 г.

…Цель кино — перенести нас в царство красоты. Эта цель не может быть достигнута, если мы удалимся от истины. Только реализм может убедить публику.

1923 г.

…Для материалиста искусство есть нечто выражающее правду действительности, какова бы эта правда ни была… Одна лишь правда в искусстве живет вечно.

1924 г.

…Я не рассматриваю персонаж, которого играю на экране, как характер. Для меня он больше — символ. Мне он всегда кажется больше от Шекспира, чем от Диккенса… Образ, который я играю, изменился. Он стал более трагичным и печальным, немного более организованным. Он потерял свою буффонность, он стал более рациональным. Кто-то сказал: он стал менее маской и более — человеческим существом.

1928 г.

…Чтобы сделать фильм, я должен создать целый мир, в котором вложенные в картину идеи будут развиваться совершенно логично. Каждая деталь в декорации, каждая мелочь в действии, каждое слово в диалогах, все музыкальное сопровождение, данное как фон или как отдельный штрих, должны сочетаться гармонически и создавать соответствующую атмосферу, особый мирок, где мой замысел и мои взгляды могут выражаться свободно, непринужденно и логично.

1954 г.

…Все, что может такой человек, как я, — это разоблачать зло, предоставляя тем, кто способен на большее, миссию решать сложные проблемы современной жизни.

1957 г.

…Откуда берутся идеи? Только из упорных поисков, граничащих с одержимостью. Для этого человек должен обладать способностью мучиться и не утрачивать увлеченности в течение длительных периодов. Может быть, для некоторых людей это легче, чем для других, хотя я сильно в этом сомневаюсь.

1964 г.

…Умение ценить время по-прежнему остается главным достоинством в искусстве кино. Это понимали и Эйзенштейн и Гриффит. Быстрые монтажные переходы и наплывы составляют основу динамики фильма.

1964 г.

…Я никогда не учился актерскому мастерству, но мне посчастливилось жить в эпоху великих актеров, и еще ребенком я видел их и впитал какую-то часть их мастерства и опыта. Хотя я был достаточно одарен, на репетициях, к собственному изумлению, убеждался, что мне еще надо учиться технике сценического искусства. Всякого, даже самого талантливого новичка нужно обучать технике нашего мастерства: какова бы ни была его одаренность, он должен научиться пользоваться ею.

1964 г.

…Только работа придавала смысл жизни — все остальное была суета.

1964 г.

…И вот я подошел к концу своей одиссеи. Я понимаю, что время и обстоятельства благоприятствовали мне. Мне выпало на долю быть любимцем всего мира, меня любили и ненавидели.