Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала

Мы много говорили об организации прикрытия в США, о том, как лучше там обосноваться, как использовать уже имеющиеся у нас связи. Его познания по США были просто энциклопедическими, особенно по Нью-Йорку. Но он хорошо знал и Хьюстон, где мы предполагали поселиться.

Он пробыл у пас недолго, около часа.

— А чем вы сейчас занимаетесь? — спросила «Веста».

— Да вот, живу на даче зимой и летом, пишу пейзажи. А сейчас вот мне надо ехать купить мясо на конец педели.

Он произвел на нас впечатление очень уставшего, немногословного человека. В его глазах как бы сквозил вопрос по поводу того, зачем он вообще к нам пришел. Мы навсегда запомнили его печальный, пристальный взгляд, который, казалось, говорил: «Эх, ребята, и зачем вы только туда едете? Что вам дома-то не сидится? Знаете ли вы, что вас ожидает?»

Затем снова замелькали фотографии, в основном незнакомых людей, среди которых нет-нет да и встречались знакомые лица. Среди них был Олег Калугин и еще несколько знакомых ребят из числа тех, кто обучался в университете в Нью-Йорке, а также в 101-й школе. Поскольку я скрыл свое пребывание в разведшколе, а в Центре я никогда пс работал, то я фактически и не мог знать тех, кто был запечатлен на фотографиях, чаще всего сделанных на улице агентами наружного наблюдения.

Полистав еще два-три толстенных альбома, поговорив о том о сем, мы спустились в вестибюль отеля, где нас уже ждал Гарри с одним их охранников. Мы сели в машину и отправились в свой Спрингфилд, где нас ожидала Грейс с ленчем. По дороге мы с Гарри болтали о разном, но я чувствовал, что он внимательно на меня посматривал, пытаясь, по-видимому, определить, какое впечатление произвела на меня первая встреча с ФБР. А впечатление пока что было не вполне определенное. Альбомы, сотни фотографий и — ничего больше. Но… то ли еще будет, раз уж за меня взялось ФБР.

Справа от нас проплывало массивное приземистое здание Пентагона. Не шел из головы Олег Калугин. Я хорошо помнил его, когда он пришел на первый курс: тихий, скромный юноша с копной светлых вьющихся волос, с мечтательным взглядом серых глаз и неизменной английской книжкой под мышкой, с которой он, казалось, никогда не расставался. Калугин был курсом ниже, так что нам редко приходилось общаться, разве что на собраниях. От преподавателей нам было известно, что в английском языке он большой дока. Пройдет время, и он превратится в опального генерала, который осмелится бросить вызов аж самому Генсеку и Президенту Союза ССР.

Однажды перед ленчем Гарри нашел нас в лесу на тропе, ведущей к дому.

— Меня просили спросить у вас кое о чем, — сказал он, доставая из нагрудного кармана фотографию. Я мгновенно узнал его. Это был Володя 3., который учился на курс старше в нашем институте, затем в разведшколе. Я знал, что по окончании 101-й школы он куда-то исчез. Краем уха слышал, что он пошел на нелегалку. И вот Володя 3. возмужавший, с усами, на фотографии с женой и двумя детьми. Фотография, по-видимому, была сделана для какого-то документа, возможно, на получение визы.

— Да нет, не знаю я этого парня, — сказал я, разглядывая фотокарточку под пристальным взглядом Гарри. — А чем он вас так заинтересовал?

— Странное дело, нигде раньше этот тип в дипломатических кругах не фигурировал и вдруг приезжает к нам в страну работать в вашем представительстве с женой и двумя детьми.

— Ну и что тут такого особенного?

— Да ничего, если бы не его превосходное знание языка. В институте так выучить язык невозможно. Он, должно быть, прожил несколько лет в англоязычной стране. Мы подозреваем, что на нелегальной работе. Нам необходимо установить страну, где он прожил все эти годы до того, как попал к нам.

— А что, и жена его владеет языком также хорошо?

— Она совсем не знает языка. Никакого. Кроме русского, конечно. А вы его, случайно, не знаете? — обратился он к «Весте».

— Ну, мне-то откуда его знать? — сказала «Веста», мельком взглянув на фотографию.

Наш разговор с Гарри на эту тему закончился, и больше мы к нему не возвращались.

— А ты знаешь, — сказала мне потом «Веста». — Этот товарищ на фото встречался со мной в ГДР. Он приезжал туда с инспекционной миссией. Он тогда мне совсем не понравился.

— Почему? Потому что приезжал тебя контролировать?

— Нет, не поэтому. Уж слишком заносчиво он себя вел там, в ГДР.

— Меня смущает вот что, — сказал я. — В разведке не бывает ничего случайного, просто так. Я думаю, что нам пора отсюда уходить. На фотографии товарищ, с которым я учился. Кто-то там у них уверен, что я его, этого Володю 3., должен знать. Значит, не опознав его, я солгал? Я не удивлюсь, если вскоре он притащит еще какую-нибудь фотографию. Цэрэушников, по-видимому, кто-то консультирует в отношении нас.

Через несколько дней Гарри показал мне для опознания еще одного товарища, с которым я учился в разведшколе. Сын крупного дипломата, он до разведшколы уже успел поработать за границей, в нем чувствовался заграничный лоск, он был интеллигентным парнем, приветливым и отзывчивым. Это он в 1956 году доказывал мне преимущества электробритвы, бывшей у пас в ту пору еще диковинкой.

Товарищ этот (имени я его не помню), также на фотографии был с женой и двумя детьми. Мой ответ был прежним: «Нигде с ним не встречался». Гарри не настаивал. Но я догадывался, что Гарри пытается уличить меня в неоткровенности и уже в чем-то преуспел.

Следующая встреча с ФБР произошла через неделю. Гарри привез меня в обусловленное место в городе, где я пересел в служебную машину ФБР, за рулем которой сидел Боб. Мы поехали на конспиративную квартиру, находившуюся в одном из домов жилого комплекса на окраине столицы. Машина внешне ничем не отличалась от других окружавших нас машин, но она была оборудована рацией, а в салоне имелась мигалка с магнитным основанием, которую в случае необходимости выставляли на крышу машины.

Вскоре мы въехали во двор, окруженный добротными четырехэтажными жилыми домами. Вошли в один из подъездов, остановились у дверей квартиры на первом этаже. На звонок никто не отозвался. Позвонили еще раз.

— Наверное, она куда-нибудь ушла, — сказал Джон. — Боб, сходи-ка ты за привратником, пусть принесет ключи.

Вскоре пришел привратник со связкой ключей. Он сразу отыскал нужный ключ, открыл дверь, и мы вошли в квартиру, которая состояла из нескольких комнат, была уютной и содержалась в идеальной чистоте. Судя по фотографии на камине, по справочникам и книгам по дипломатии в книжном шкафу, квартира эта принадлежала, очевидно, отставному дипломату.

Разместившись за круглым столом в гостиной, мы приступили к беседе, содержание которой на этот раз записывалось на магнитофон, установленный тут же на столе. В это время стукнула входная дверь, и Джон вышел в прихожую, где поговорил о чем-то с пришедшей пожилой женщиной, вероятно, хозяйкой квартиры.