Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

— Если рабочий класс сам не выстроит собственную экономику, как вы думаете, кто придет и сделает это за него?! — спрашивал он. — Людям нужно жилье. Все просят крышу над головой. Вы что, думаете, дома вырастут сами? Вы думаете, буржуазия вернется и выстроит дома за вас, если не сделала это раньше? Вам-то она оставила только лачуги и трущобы!

Встречи Фиделя с кубинскими рабочими обычно проходили именно так — Фидель то дразнил их, то издевался над ними. Он заявил рабочим на электростанции, что они трудятся хуже, чем дорожные рабочие, с которыми он встречался только что.

— Вот у кого подлинный рабочий дух! — сказал Фидель. — Они относятся к своей работе как солдаты, которым надо захватить вражеский окоп!

Редко в какой речи Кастро не упоминалось о войне, о битве. Был июль 1963 года, прошло всего девять месяцев со столкновения Кеннеди и Хрущева по поводу ядерных ракет. В то время кубинцы не понимали, как близок был мир к ядерной войне, однако им сказали, что им грозила массированная атака американской армии, и после этого Кастро постоянно предупреждал их, что кубинские контрреволюционеры в Майами планируют очередное вторжение. Кубинская революция, подчеркивал Кастро, по-прежнему остается схваткой не на жизнь, а на смерть.

— Мы должны вести эту борьбу во всех районах страны! — говорил Кастро рабочим, повысив голос. — Вот задача, которая стоит перед каждым из нас — труд! Если человек доит трех коров, надо сказать ему, чтобы он доил двадцать. Крестьянский труд — это тяжело. Собирать сахарный тростник — это тяжело. Работа, которую делаете здесь вы, — это тяжело. И все равно необходимо проводить все эти часы под палящим солнцем!

Еще до конца месяца в Сантьяго пройдет традиционный карнавал — вот тогда рабочая дисциплина подвергнется решительному испытанию.

— Тогда-то мы и увидим, что такое прогулы, — сказал Фидель, — ведь вы, сантьягцы, известные гуляки!

Очевидно, упоминание о карнавале заставило его вспомнить и о сантьягской компании по производству рома, которую так долго связывали с июльскими празднованиями.

— Сейчас я поеду на завод «Бакарди», — сказал он строителям электростанции, — и проверю, каково качество тамошней продукции!

Хотя самих Бакарди на Кубе не было уже почти три года, завод на улице Матадеро все еще носил их имя, а ром, который там выпускался, по-прежнему продавался с этикеткой «Бакарди».

Однако жизнь кубинских рабочих при социализме стала другой. Высокие стандарты, установленные профсоюзами в предыдущие годы, перестали действовать, и теперь рабочих регулярно просили работать по десять и более часов подряд безо всякой платы за сверхурочные. Продукты продавали по талонам. В числе прочих основных продуктов питания на человека в месяц полагалось четверть фунта сливочного масла, полтора фунта бобов и всего пять яиц. Многие промышленные товары, особенно импортные, было невозможно найти, полки магазинов частенько пустовали. Стоять в очереди по часу и даже больше — чтобы отоварить талоны, купить обувь, дождаться автобуса, — стало обычным делом. С февраля 1962 года экономические проблемы усугубились американским торговым эмбарго, в результате которого на остров перестали поступать товары и запчасти американского производства. На встречах с рабочими Кастро часто подчеркивал, как дорого обходится Кубе эмбарго, — однако не забывал и напомнить о том, какие блага принесла им революция. Например, строителям сантьягской электростанции он напомнил о том, что их здоровье теперь застраховано, их женам полагаются льготы за материнство, по всей стране строятся новые школы и больницы.

Старая компания «Бакарди», как и другие бывшие частные предприятия, теперь вошла в состав крупного государственного промышленного конгломерата. Два года назад Кастро заявил, что Куба должна следовать марксистско-ленинской модели развития. В феврале 1961 года Че Гевара встал во главе министерства промышленности и тут же провозгласил, что кубинскую экономику нужно сделать строго плановой и централизованной. Кубинские инженеры, техники и профессиональные администраторы, уехавшие за границу, были заменены советниками из стран советского блока или функционерами из коммунистической партии. Работники по-прежнему состояли в профсоюзах, только теперь принцип представительства стал обратным: лидеры профсоюзов доносили до работников нормы выработки и прочие производственные цели, поставленные правительственными чиновниками, а не служили представителями работников перед властями, как полагается профсоюзам.

Первые результаты опытов с социалистическим управлением экономикой не порадовали страну. Несмотря на помощь СССР и других социалистических стран, составившую в 1962 и 1963 годах свыше пятисот миллионов долларов (в пересчете на человека получается примерно в двадцать раз больше, чем помощь США странам Латинской Америки), в стране наблюдался явный экономический спад, особенно в тех сферах промышленности, где особенно не хватало технических специалистов и профессиональных управленцев. Даже самого Че Гевару обескураживали повсеместные признаки некомпетентности и неправильного руководства. Почему, допытывался он у соратников, у ботинок, произведенных на кубинских фабриках после революции, так часто отваливаются каблуки на следующий день после покупки? И почему «Кока-Кола», выпускаемая на только что национализированной фабрике, такая мерзкая на вкус?

Встреча со строителями Сантьягской электростанции продлилась дольше, чем рассчитывали секретари Фиделя, поэтому в тот же день он не успел посетить старую винокурню «Бакарди» в центре города. Тем не менее comandante был полон решимости поговорить с некоторыми работниками, так что он со своей свитой появился у ворот винокурни на следующий день — ранним утром в субботу. Завод был закрыт, так что встречать Фиделя оказалось некому, кроме двух рабочих, которым настала очередь дежурить у ворот в качестве охраны. Когда рядом притормозили два ничем не примечательных седана, дежурные не обратили на них никакого внимания. Однако когда дверь одной из машин отворилась и оттуда вышел сам Фидель Кастро, они едва не попадали со стульев.

— Compañeros, — сказал Кастро, указывая на закрытые двери завода, — как бы мне войти?

Один из дежурных, тощий чернокожий в изодранной белой рубашке и бейсболке, вскочил и забормотал:

— Ох, comandante, к сожалению, никак, ключей-то у меня нет!

— Мне что, выбить дверь ногой? — поинтересовался Кастро и подмигнул дежурному, которого звали Хильберто Кала.

— Как пожелаете, comandante, — угодливо ответил Кала. — А можем войти вон там, где строят бар. — Он показал дальше по улице — там был вход в разливочный цех, где плотники трудились над небольшим кафе. — Там наверняка открыто.