Валерио Боргезе - Чёрный князь людей-торпед

В Берлине гросс-адмирал Дениц в своем докладе представил примерно такие же аргументы Гитлеру:

- Многие молодые флотские офицеры, среди них самые блестящие, к нам благосклонны, - говорил он, - но не надо раздражать их, нападая на короля. Они этого не потерпят. Было бы лучше немного подождать, но быть готовыми к действиям в любой момент, как только наступит психологически благоприятное для этого время.

Гитлер позволил себя убедить, правда, не без колебаний, и итальянская монархия была в тот момент спасена. Война продолжалась, как и раньше, предоставляя людям-торпедам принца Боргезе возможность одержать новые громкие победы на службе королю Виктору-Эммануилу III, которому они лично приносили присягу.

Но перемирие, тайно подписанное 3 сентября и объявленное 8-го, все испортило, раскрыв "предательский маневр, наносящий удар в спину немецкого друга и союзника".

Эта двуличность вызывала у Боргезе, человека долга и чести, отвращение, желание громко завопить о предательстве и отказаться от самого святого, того, что он привык обожать с самого раннего детства: королевского дома Савойи.

Такие мысли бродили в голове Боргезе в то время, когда союзные войска без помех высадились в Салерно, южнее Неаполя. В ответ, в тот же день, немецкие войска начали проведение операций "Акс" и "Шварц". Порты и торговые суда, стоявшие в них, попали в их руки, но большая часть итальянского военного флота смогла уйти на Мальту. По иронии судьбы, эта неприступная для итальянцев крепость стала убежищем для их флота. Боргезе и весь штаб Децима МАС остались в Серкио.

Вскоре немецкое командование предлагает ему сотрудничество. Он отказывается. В тот момент он не был еще готов к такому шагу. Его прошлое крепко прилипло к коже. Он пока не мог себя преодолеть. У него еще сохранились некоторые иллюзии. Может быть, Виктор-Эммануил III просто стал жертвой предателя Бадольо, думал он, и скоро поймет это и восстановит положение и свой престиж? Действительно, человеку такого происхождения, как Боргезе, наследнику вековых традиций, тяжело однажды начать бороться против того, за кого он еще вчера готов был отдать свою жизнь.

- Поскольку король лично не принимал решения, порочащего его честь, мы должны оставаться ему верными, - говорил он своим людям.

Его репутация, дружба со многими офицерами Кригсмарине, завязавшаяся во время поездок в Германию, среди которых был и гросс-адмирал Дениц, оставили к нему, несмотря ни на что, хорошее отношение со стороны немцев. Децима МАС не была, как другие итальянские подразделения, насильно зачислена в немецкую армию. В виде исключения Валерио Боргезе было предоставлено время на размышление.

Новости быстро распространяются в Италии, где "арабский телефон" работает лучше электронных средств связи. Однажды вечером, когда моряки флотилии собрались, как всегда, после ужина на веранде виллы Серкио, пришло известие: "король исчез". Оказалось, что Виктор-Эммануилл III в паническом страхе покинул Рим в сопровождении некоторых высших офицеров и генералов, так же как и он напуганных развитием событий, больше заботившихся о том, как найти убежище, чем склонных брать на себя ответственность. Он прибыл сначала в порт Ортано, а затем переправился в порт Бриндизи на Адриатическом побережье, где и остановился под охраной англо-американских войск.

Это внезапное бегство, похожее на бегство трусливого подлеца, бросившее офицеров, таких как Боргезе, на их постах без директив, без приказов, было самым страшным ударом, который монархия могла сама нанести по своим самым верным приверженцам. За несколько часов армия по всей Италии разложилась и представляла собой жалкое зрелище.

4-я армия, расквартированная на юге Франции, ринулась в Италию в полном беспорядке; шли пешком, ехали на ишаках и украденных велосипедах, солдаты бросали оружие; во французских населенных пунктах перед границей солдаты и офицеры любой ценой пытались достать гражданскую одежду, можно было встретить генералов, переодетых монахами. Обочины горных дорог покрылись грудами солдатской униформы, оружия и кучами бумаг из полковых архивов.

Французы насмешливо смотрели на бредущую в беспорядке итальянскую армию, на эти колонны, больше похожие на стадо мулов. Иногда в деревнях дети, развлекаясь, кричали: "I Tedeschi" (немцы), и начиналось паническое бегство.

Среди этого разгрома снова появились высшие фашистские функционеры, нашедшие в свое время убежище в Германии. Проклиная предателя Бадольо, они созывали под свои знамена ветеранов, прошедших пустыни Африки, снега России и морские сражения, и призывали остаться верными до самой смерти союзу с немцами.

Этот призыв нашел самый горячий отклик, но не у народа, который устал от войны, а среди части офицеров и солдат. Вечером 9 сентября немецкое информационное агентство передает первое заявление нового фашистского правительства. В бункере Гитлера Витторио Муссолини, Паволини и Рикки присоединились к Фариначчи и Пресиоси. В своем обращении они объявляют:

- Предательство не прошло: национальное фашистское правительство вновь образовано и работает от имени Муссолини.

Боргезе встретил новость без особого энтузиазма.

- Куда это нас может завести? - говорит он с разочарованием и сомнением в голосе.

- Может быть, у них хватит воли и сил, чтобы выправить положение, отвечает его ординарец.

- Король мертв, - бросает с безапелляционностью молодости юный мичман.

Эта реплика заставила Боргезе задуматься. Он медленным тяжелым шагом уходит прочь. Его согнувшаяся фигура с вечной сигаретой в уголке губ удаляется по тропинке в сосновый бор, где он отдается во власть своих тягостных размышлений.

- Если король и не мертв, - думает он, - это не замедлит случиться.

В его сознании образ гордого и сильного короля уступил место образу монарха трусливого, "изворотливого" и бесчестного, к тому же и глупого.

Не ускорил ли король сам конец монархии, одобрив создание того, что через некоторое время станет Комитетом национального освобождения, состоявшего из шести антифашистских партий, которые сделали подкоп под Италию извне?

Бессознательно Боргезе уже выбрал свой лагерь. Он был союзником Германии в дни ее побед, он не может сегодня отвернуться от нее в период поражений. Где тогда будет его честь? И, даже если бы он захотел, против всякой логики, присоединиться к союзникам, он бы не смог этого сделать. Ему бы помешали их требования. Их кажущееся доброе отношение к Италии, убеждал он себя, не что иное, как обман, наживка.

Колебаниям принца скоро приходит конец. События 14 сентября становятся поворотным пунктом в его военно-политическом будущем.