Павел Фокин - Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р.

Поэт. Член 3-го «Цеха поэтов». Публикации в альманахе М. Кузмина «Абраксас» (1922–1923). Стихотворные сборники «Ось» (Пг., 1919), «Органное многоголосье: 1. Праздник (Поэма-роман. Ч. 1). 2. Треть года (Стихи)» (Пг., 1922), «Праздник (Илья Радалет): Поэмороман» (Ч. 2. Таганрог, 1923–1924); «С девятнадцатой страницы: 1. Основы литературного синтеза (1920–1921. Выдержки. Изд. 2); 2. Noncogito ergo sum (Случайные стихи), 1923» (М., 1929) и др. Погиб в ГУЛАГе.

«Происходило вступление нового члена [в „Цех поэтов“. – Сост.] – молодого стихотворца Нельдихена. Неофит читал свои стихи. В сущности, это были стихотворения в прозе. По-своему они были даже восхитительны: той игривою глуповатостью, которая в них разливалась от первой строки до последней. Тот „я“, от имени которого изъяснялся Нельдихен, являл собой образчик отборного и законченного дурака, притом – дурака счастливого, торжествующего и беспредельно самодовольного. Нельдихен читал:

Женщины, двухсполовинойаршинные куклы,Хохочущие, бугристотелые,Мягкогубые, прозрачноглазые, каштановолосые,Носящие всевозможные распашонки и матовыевисюльки-серьги,Любящие мои альтоголосые проповеди и плохие хозяйки, —О, как волнуют меня такие женщины!По улицам всюду ходят пары,У всех есть жены и любовницы,А у меня нет подходящих;

Я совсем не какой-нибудь урод,

Когда я полнею, я даже бываю лицом похож на Байрона…

Дальше рассказывалось, что нашлась все-таки какая-то Женька или Сонька, которой он подарил карманный фонарик, но она стала изменять ему с бухгалтером, и он, чтобы отплатить, украл у нее фонарик, когда ее не было дома. Все это декламировалось нараспев и совсем серьезно. Слушатели улыбались. Они не покатывались со смеху только потому, что знали историю фонарика чуть ли не наизусть: излияния Нельдихена уже были в славе» (В. Ходасевич. Некрополь).

НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО Василий Иванович

Прозаик, поэт, журналист, военный корреспондент. Публикации в журналах и газетах «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Дело», «Русская речь», «Русское слово», «Исторический вестник», «Нива» и др. Начиная с середины 1870-х опубликовал более 250 книг. В том числе книги очерков «Соловки. Воспоминания и рассказы из поездок с богомольцами» (СПб., 1875), «По Волге» (СПб., 1877), «Год войны. Дневник военного корреспондента. 1877–1878 гг.» (т. 1–3, СПб., 1878–1879), «После войны» (СПб., 1880), «Святые горы. Очерки и впечатления» (СПб., 1880), «В гостях» (СПб., 1880), «Крестьянское царство» (т. 1–2, СПб., 1882), «Очерки Испании» (М., 1888), «Кама и Урал» (СПб., 1890, 1904), «По Германии и Голландии» (СПб., 1893), «Беспросветная глушь (Люди и природа южного Кавказа)» (СПб., 1894), «Дагестанские захолустья» (СПб., 1894), «Под африканским небом» (СПб., 1896), «В море» (М., 1897), «Великая река» (СПб., 1902), «Край Марии Пречистой» (СПб., 1902), «На войну (От Петербурга до Порт-Артура). Из писем с дороги» (М., 1904), «С вооруженным народом» (т. 1–2, СПб., 1913) и др. Романы «Гроза» (СПб., 1879), «Горные орлы» (СПб., 1895), «Забытая крепость» (т. 1–2, СПб., 1895), «Царица Тамара» (М., 1901) и мн. др. Сборники рассказов «Вечная память» (М., 1907) и др. Сборники «Стихотворения» (СПб., 1882), «Стихи. 1863–1901» (СПб., 1902). Брат режиссера В. И. Немировича-Данченко. С 1922 – за границей.

«Из прежних светил запоминалась навсегда, хотя бы и раз встреченная, импозантная фигура пресловутого Немировича-Данченко (Василия) с великолепными смолисто-черными бакенбардами, тщательно расчесанными на обе стороны. Со второго слова он начинал говорить об Испании, где когда-то путешествовал и был ею совершенно очарован. Испанцы и особенно испанки были для него идеальными образцами человеческого рода. Севильские сигарэры (работницы на табачных фабриках), их пленительность и их неприступность живописались им весьма красноречиво. „Попробуйте, добейтесь-ка чего-нибудь от сигарэры!“ – восклицал он с горделивым энтузиазмом» (П. Перцов. Литературные воспоминания. 1890–1902).

«Возьмем во внимание разные условия жизни В. И. Немировича-Данченко. Место рождения – Кавказ. Семья – военная во многих поколениях, с доброй долей благородной туземной горской крови. Первая школа – кадетский корпус прежней, суровой николаевской закваски. Прибавим сюда личные черты: подвижной, восприимчивый характер, страсть к перемене мест, жажду приключений, склонность к событиям грандиозным и к картинкам необычным, большую физическую выносливость, настойчивость, храбрость и – очень важное и редкое свойство – дар очарования. Все эти качества в связи с большим и ярким литературным талантом сделали из В. И. великолепного корреспондента с театра военных действий. О подобных ему прирожденных военных корреспондентах я читал лишь в одной-единственной книге – „Свет погас“ Редьярда Киплинга, которыйзнал в этом деле толк, ибо в свое время вкусил от этого тяжелого, порою горького, но восхитительного ремесла» (А. Куприн. Вас. Ив. Немирович-Данченко. Военный корреспондент).

«Чего-чего, но уж жизни немало повидал Василий Иванович. Меньше всего походил на русского интеллигента. Вот уж не чеховский герой! В сущности, он довольно редкий русский тип: человек ренессансного чувства жизни, жизнелюбец. Оттого и тянуло его всегда к солнцу, югу, краскам ярким и сильным. Он любил действительность, борьбу – сколько войн прошло перед глазами! На каких конях, по каким землям не ездил он с записной книжкой, начиная с Балкан, через Маньчжурию, до великой войны. Скольких орденов кавалер! С кем из монархов и главнокомандующих не встречался. А в полосы мирные – сколько путешествий, встреч. Какая бурная жизнь сердца! Сколько дуэлей.

Он Италию очень любил, как и Испанию. И в то знойное лето так пристало ему жить в Венеции, пить кофе у Квадри, ездить в гондолах, надевать в театре смокинг, слушать музыку близ Сан-Марко у Кампанеллы под открытым небом, заседать на пляже Лидо.

…Все это шло к нему. В отеле его называли то сиятельством, то превосходительством, и пышность „Эксельсиора“, широкий, барский склад жизни были именно его мир, как для гондольера узкое весло и гондола, как своя Адриатика для маячащих рыбацких шхун с белыми и оранжевыми парусами.

Василию Ивановичу исполнилось тогда шестьдесят. Но по бодрости, жизнерадостности надо было бы дать вдвое меньше. Он собирался в Швейцарию, а оттуда в Испанию, куда-то на Балеарские острова, может быть, на Мадейру… Трудно было представить себе его надолго прикрепленным – даже к Венеции, которую он очень любил» (Б. Зайцев. Мои современники).

Василий Немирович-Данченко