Виктор Филимонов - Андрей Тарковский

Начинаются поиски другого актера. Им станет Олег Янковский. Правда, с точки зрения режиссера, он слишком субтилен и слаб духом. Нужно будет «огрубить, подстричь очень коротко» . Вспоминая о взаимоотношениях с Тарковским уже после его смерти, Олег Янковский расценивает встречи с ним как случайный дар судьбы. Эти встречи сопровождались страхом, неверием в свои силы, но в то время были «безумным счастьем».

Кстати говоря, уже в Риме у Андрея, по подсказке Гуэрры, возникнет мысль снять в «Ностальгии» в ради Доменико известного французского актера Жана Луи Трентиньяна. Побывав в Милане, Тарковский встретился с ним. Трентиньян показался режиссеру «обаятельнейшим человеком» . Тем более что актер выразил активное желание сниматься, поскольку «у Тарковского», да и роль понравилась.

5 марта контракт наконец подписан.

В этот же день в Москве прошли проводы режиссера.

7 марта Андрей Тарковский уже в Риме. Поселяется в том же отеле «Леонардо да Винчи». По прибытии не торопится «влезать в сценарий» . Намеревается прежде всего съездить в Портоново к «своей» иконе. Съездил, помолился. «Так легко стало!»

В унисон дождливой мартовской погоде погружается в чтение Бунина, который все больше и больше захватывает его — «почти дзен». В русском писателе он чувствует духовного брата — и в ностальгии, и в надежде, и в строгой требовательности, которую называли желчностью.

Приближается юбилей Каннского кинофестиваля. Тарковскому сообщают, что ему в числе двенадцати лучших режиссеров мира будет вручена почетная награда. Советского режиссера останавливает то, что среди лучших может оказаться и Анджей Вайда. Как быть тогда? Ведь после появления фильмов польского режиссера «Человек из мрамора» (1978) и «Человек из железа» (1981) он был сурово осужден официальным государственными и партийными органами Страны Советов, приобрел идеологически чуждый окрас. Тарковский заранее волнуется, ожидая скандала, тем более что его могут принуждать протестовать и отказываться от награды…

В конце апреля Тарковский с облегчением узнает, что Вайда не входит в число двенадцати, и поэтому 15 мая ему ничто не помешает побывать во Франции. Но в начале мая неожиданно позвонили из посольства и сильно огорчили режиссера предложением «найти причину отказаться» от поездки, поскольку советские фильмы были отвергнуты последним Каннским фестивалем. Огорченному режиссеру приходится подыскивать аргументы для разговора в посольстве, чтобы престижное посещение фестивальной столицы Франции все-таки состоялось.

Тарковскому, конечно, очень хотелось поехать в Канны. Он ведь всегда чутко воспринимал оценку его творчества за рубежом. Однако при всей своей творческой отваге системы все же опасался и идти на серьезный конфликт с нею не хотел. В посольстве на его доводы не отреагировали. Как полагал Тарковский, в силу слепого подчинения Ермашу, поскольку тот кандидат в члены ЦК КПСС. Андрей Арсеньевич в Канны действительно не поехал. Но награжден был. В газетах, естественно, появилась информация о том, что Тарковского не было на фестивале из-за запрета властей.

Совершая деловые поездки по Италии, Тарковский продолжает присматривать место и жилище для оседлой здесь жизни. Так, с Норманом Моццато они посетят прелестный городок Монте Сан-Бьяджо. Андрей Арсеньевич отметит один симпатичный деревенский дом: два этажа, подвал, кухня, гостиная и спальня с ванной наверху. Год назад это стоило пять миллионов лир и пять же — ремонт. Потом он побывает в Монтеранно. Осмотрит разрушенный замок и церковь на вершине скалистого холма с протекающей внизу рекой. Внутри замка — коровы и фиговое дерево. Все это Тарковский видел еще полтора года тому. А сейчас подумал, что здесь можно было снять эпизод «Сон Горчакова» для «Ностальгии». И здесь, рядом с руинами Монтеранно, Андрей обнаружит еще один крестьянский дом в месте, показавшемся очень привлекательным: поля на вершине холма, лес, дорога в лесу, ведущая к дому. Много земли и оливы. Тут же загорелся: купить! Но во сколько все это может обойтись?..

Между тем приближается 50-летие Андрея Арсеньевича. «Боже, как незаметно пролетела жизнь!» — с печалью восклицает художник.

После юбилея у Тарковского состоялся разговор с Ф. Ермашом, который настаивал на возвращении режиссера до отъезда в Италию Ларисы. Лариса Павловна отъезжать не спешила, хотя ее торопили авторитетные знакомые и приятели семьи. Тарковский пообещал Ермашу приехать 20 апреля, чего, конечно, не произошло. Из телефонного разговора с женой Андрей узнал, что в Москве будто бы распространяются слухи о его желании остаться за границей. Лариса пускала в ход, может быть безотчетно, средства для удержания мужа «на взводе».

Неожиданно в заграничном бытии режиссера наступает период душевного подъема. А все из-за того, что Андрей Арсеньевич знакомится с доброй «ведьмой» (вроде Джуны, но по душевной части) Анжелой Флорес. Но Флорес, судя по дневнику режиссера, сыграла в его жизни особую роль. Буквально после первых встреч, во время которых Анжела убеждала Андрея в его призвании помогать людям, он отмстил ее благотворное воздействие. Прошла депрессия, появилась вера в себя. Тарковский получает рекомендации по укреплению душевного здоровья и принимает «лечение». Советы он аккуратно записывает. Особенная тема их бесед: семья Андрея, ее переезд в Италию.

В интервью, представленном в книге «Тарковские: Отец и сын в зеркале судьбы», Анжела рассказывает о чудесах общения с Андреем. По ее утверждению, Тарковский предвидел происшедшее в России в 1980-1990-е годы, предвидел и землетрясение в Армении, и чернобыльскую катастрофу. Мало того русский режиссер настаивал, что для скорейшего преображения России кто-то должен принести себя в жертву, взять на себя часть ноши Христа. Конечно, не все призваны, как Андрей Тарковский, но каждый может совершить свое маленькое жертвоприношение как дар духу и телу. Что же касается самого Андрея, то его жертва плодотворна и новые поколения будут неизбежно пользоваться его уроками[220].

И все же тяжесть затянувшейся депрессии преодолеть не удалось. Каждый новый контакт с Москвой усугубляет ее.

6 мая вперемежку с хлопотами по поводу возможной поездки в Канны Тарковский встречается с директором Королевского оперного театра «Ковент-Гарден» (Лондон), который очень хочет; чтобы Андрей вместе с Клаудио Аббадо поставил оперу М. Мусоргского «Борис Годунов». Переговоры показались Тарковскому перспективными. Были обсуждены каналы воздействия на советскую сторону. Наметили даже начало работ: в сентябре текущего года. Летом Тарковский встретится с прибывшим из Милана Аббадо. Знаменитый дирижер объявит, что уже десять лет назад уведомил дирекцию Ковент-Гардена, что будет делать только «Бориса Годунова» и только с Тарковским. Во второй половине июня, на следующий лень после сообщения о смерти Солоницына, Тарковский встречается с Н. Т. Сизовым, прибывшим в Рим по делам фильма Сергея Бондарчука «Красные колокола». Сизов посулил скорый приезд Ларисы, пообещал взять на обратном пути посылку, «даже видеосистему», о которой мечтает Лариса Павловна. Кроме того, посоветовал написать новому «Суслову», то есть Юрию Андропову, по поводу проблемы работы за границей и оплаты советских режиссеров, о фестивалях и о работе крупных зарубежных кинематографистов СССР и о многом другом, не менее важном. Предполагалось, что такое письмо поможет поднять вопрос о приезде в Италию семьи Андрея. Поэтому Тарковский и соглашается.